Белое дело в России: 1917-1919 гг.

Цветков Василий Жанович

Помимо воссоздания управленческих структур, немалое значение имело также создание, в условиях массового «союзного» строительства, Союза Казачьих войск России. Эта организация изначально самоопределилась в качестве единой для всех казачьих войск России. Во время первого общеказачьего съезда (23–29 марта 1917 г.) делегаты от шести казачьих войск (донского, кубанского, терского, астраханского, оренбургского и уральского) поддержали приказ Гучкова о восстановлении казачьего самоуправления («все вопросы, касающиеся самоуправления Войск, должны разрешаться каждым Войском самостоятельно на местах»), заявили о «доведении страны до Учредительного Собрания» и о важности «указания ему… нужд и прав казачества». Для подготовки учредительного съезда был создан Временный Совет Союза Казачьих Войск, по принципу представительства от каждого из казачьих войск, соответственно с численностью войскового населения: 6 делегатов от Дона, 5 – от Кубани, 4 – от Терека и Оренбурга. Уральское, Сибирское и Забайкальское выдвигали по три делегата, а Семиреченское, Астраханское,

Амурское и Уссурийское – по два. Нужно было сочетать интересы фронта и тыла. При выборах делегатов следовало, чтобы в него вошло «не менее одного от фронта». Сверх избранных от Войск 36 делегатов в Совет входили, в качестве «непременных членов», казаки – члены IV Государственной Думы, а также все члены оргбюро по созыву съезда. Новообразованное «иркутско-енисейское войско» приобрело статус, равный с остальными (в состав Совета был введен один делегат).

На съезде было утверждено несколько резолюций, наиболее важными из которых считались: «по земельному вопросу» (в которой все земли в пределах Войск признавались суверенной войсковой собственностью), по вопросу о военной службе (предлагалось перевести на государственное финансирование снаряжение и вооружение казаков). В резолюции «Об отношении к Совету р. и с. депутатов» признавалось, что он «должен содействовать Временному правительству в его работе по водворению и укреплению свободы в Российском Государстве».

Временный Совет, включавший в свой состав десять комиссий (в том числе военную, юридическую, финансово-экономическую, земельную, по подготовке казачьего населения к Всероссийскому Учредительному Собранию, по самоуправлению), разработал «Программу Союза». Было решено созвать Учредительный съезд Союза в мае 1917 г. Делегаты отправлялись на него все по тому же принципу представительства: от каждого из казачьих войск в зависимости от численности. Программа провозглашала в качестве основной цели «объединение Казачьих войск для выяснения их общих интересов и проведения необходимых реформ». Признавалось важным «укрепление нового государственного строя на началах декларации Временного правительства», «разработка норм и оснований, на которых должна быть построена будущая государственная и общественная жизнь казачьих войск», а также «подготовка казачества к Всероссийскому Учредительному Собранию» и «разработка неотложных реформ, касающихся казачьих войск до созыва Учредительного Собрания». Власть стремилась к сотрудничеству с Союзом, введя его представителей во все действовавшие при Временном правительстве совещательные комиссии, предоставляя возможность делегирования членов и в Московское Государственное Совещание и, позднее, в Совет Республики. Три представителя Союза официально работали в Ставке Главковерха. При непосредственном участии Союза правительством были приняты решения об упразднении должности походного атамана (в 1919 г. она будет восстановлена в белой Сибири), об увеличении вознаграждения за потерянное на войне имущество, о назначении на должности в казачьих структурах, исходя из принадлежности к соответствующему сословию. Финансирование постоянно действующих структур Союза происходило за счет специальных отчислений от каждого казачьего войска, в зависимости от численности населения и размеров территории (2).

На съезде 7—13 июня 1917 г. был окончательно сформирован Союз казачьих войск, во главе которого стал будущий оренбургский атаман, войсковой старшина А. И. Дутов. Если на первом съезде из представителей власти присутствовал только командующий Петроградским военным округом генерал Корнилов, то на втором съезде выступали Родзянко, Гучков, Керенский. Неоднократно выступали представители казачьих частей с фронта, зачитывались резолюции. Общим мотивом выступлений были призывы к власти незамедлительно «положить конец анархии», «создать единую, крепкую власть», «призвать всех к защите свободы». Совет Союза обратился к Керенскому с просьбой о переносе выборов в Учредительное Собрание на январь 1918 г., объективно объясняя это невозможностью проведения «правильных» выборов на фронте во время войны, а также «расстройством транспорта и почтово-телеграфных сношений, брожением на местах». Во время «июльских событий» в Петрограде Совет Союза во взаимодействии с командующим Петроградским военным округом генерал-майором П. А. Половцовым руководил действиями верных Временному правительству казачьих полков (3).

6 августа Союз казачьих войск заявил категорический протест против возможной отставки Корнилова и о «полном подчинении и всемерной поддержке герою, вождю армии генералу Корнилову и герою революции Керенскому». Одновременно с готовностью решительными мерами спасать Родину, честь армии и свободу народа» Союз отмечал, что он «совершенно отрицает право Совета р. и с. д. вмешиваться в дело реорганизации армии генералом Корниловым и командования ею». На Государственном Совещании Союз представляли 10 делегатов, решительно выступавшие против «развала фронта» (4). Во время т. н. «мятежа Ставки» Союз формально не заявил о своей поддержке действий Корнилова. Очевидно, этот фактор, а также стремление Керенского сохранить лояльность казачества по отношению к Временному правительству не привели к запрету его деятельности (в отличие от Союза офицеров), и после событий августа 1917 г. Союз оставался влиятельной политической силой, претендовавшей на представительство общеказачьих интересов.

В конце октября – начале ноября казачьи области заявили о своем отношении к советской власти. Принципиально

важное для формирования Белого движения решение было принято 28 октября и опубликовано в т. н. «Донской декларации» 7 ноября 1917 г., когда донской атаман Каледин заявил, что ни он, ни Войсковое правительство «власть большевиков не признают Всероссийской властью». Донская область провозглашалась «независимой, впредь до образования общегосударственной, всенародно признанной власти». Эта «декларация» не предполагала «отделения», в отличие от ряда «государственных новообразований», заявивших о своем «стремлении к независимости» после прихода к власти большевиков (Финляндия, республики Прибалтики, республики Закавказья). Более того, Каледин говорил о готовности принять на Дону Временное правительство. Как отмечалось выше, именно это вызвало надежды Малого Совета на возможность продолжения своей работы на Дону. Кубанский атаман Филимонов не имел полномочий для единоличных деклараций об отношении к советской власти, и только в начале декабря 1917 г. Краевая Рада окончательно «стала на точку зрения непризнания советов» (5).

Атаман Дутов приказом по войску № 816 от 26 октября 1917 г. объявил о «преступности» захвата власти большевиками и готовности «в тесном братском союзе с правительствами других казачьих войск… оказать полную поддержку коалиционному Временному правительству (очевидно, имелся в виду отказ от принципа «однородно-социалистической» власти, декларируемого сторонниками свергнутого правительства А. Ф. Керенского. – В.Ц.)». Но из-за «прекращения сообщения и связи с Центральной Государственной властью» Войсковое правительство «временно, впредь до восстановления власти Временного правительства и телеграфной связи», приняло на себя власть в Войске.

До 8 февраля 1918 г. продолжала свою работу, не признавая советской власти, Войсковая управа Сибирского казачьего войска. 2-й Войсковой Круг Семиреченского казачьего войска 2 ноября 1917 г. постановил «не признавать советскую власть и принять Верховную власть в Семиреченской области на себя». Избранный войсковым атаманом 26 февраля 1918 г. генерал-лейтенант А. М. Ионов подтвердил это решение.

На Дальнем Востоке основные антисоветские центры были представлены амурским и уссурийским казачеством. 27 октября 1917 г. бывший член Государственной Думы, ставший атаманом Амурского казачьего войска, И.М. Гамов телеграфировал о полной поддержке Временного правительства и о готовности выступить на его защиту. Примечательно тесное взаимодействие земско-городского самоуправления и казачества. Полномочия Гамова подтвердил и Комитет общественной безопасности Амурской области, утвердивший его в должности председателя войскового правления, и Войсковой Круг. 11 декабря 1917 г. краевое земское бюро в Хабаровске приняло власть от комиссара Временного правительства А. Н. Русанова и выехало в Благовещенск. В январе 1918 г. 4-й Войсковой Круг подтвердил полномочия Войскового правительства на осуществление власти в Амурской области. Аналогичная позиция «доверия» Временному правительству и необходимости созыва Учредительного Собрания высказывалась Войсковым правлением и атаманом Уссурийского казачества, заявившего, что войско «в тесном единении со всеми казачьими войсками всемерно поддерживает все требования единственно законного Временного правительства». Войсковое правление и войсковой атаман осуществляли в Уссурийском казачьем войске полномочия исполнительной власти, однако после того, как атаманом стал генерал-майор И. П. Калмыков, многие решения (в частности, судебного порядка в отношении представителей советской власти) принимались им единолично, без согласования с войсковыми структурами. 18 ноября 1917 г., используя свой мандат комиссара Временного правительства по организации добровольческих частей на Дальнем Востоке, в Забайкалье, во главе формируемого Монголо-Бурятского полка, против советской власти выступил есаул Г. М. Семенов (6).

Таким образом, казачество, как считалось, могло обеспечить российскому Белому движению ожидаемую поддержку. На Дону формировались кадры будущей Добровольческой армии. Начинался «корниловский» период организации южно-русской белой власти. В уже упоминавшемся письме в Ставку генералу Дитерихсу генерал Алексеев признавал, что «юго-восточный угол России – район относительного спокойствия и сравнительного государственного порядка и устойчивости; здесь нет анархии, даже резко выраженной классовой борьбы, здесь естественные большие богатства, необходимые всей России; под покровом силы промышленно-экономической и порядка здесь именно надо создать сильную власть, сначала местного значения, а затем общегосударственного» (7).

Но скоро выяснилось, что для Войскового круга, несмотря на заявления донского атамана, «казачья политика» все-таки важнее решения общероссийских проблем. Круг не собирался «втягивать казачество в братоубийственную борьбу», и пополнение «Алексеевской организации» проходило почти нелегально. Единственной возможностью сохранить казачьи войска как потенциальный «оплот против большевизма» представлялось создание т. н. Юго-Восточного Союза, призванного объединить в границах федерации донское, кубанское, терское, астраханское казачество, а также горцев Северного Кавказа. В этом случае будущая белая армия могла легализоваться в составе вооруженных сил Союза. Территория Союза получала бы статус отдельного военного округа с общими штабными и организационными структурами. Такой проект дважды обсуждался генералом Алексеевым с представителями Союза во время его поездок в Екатеринодар, однако окончательного утверждения он не получил.