Белое дело в России. 1920–122 гг.
Шрифт:
Объединенное собрание украинских организаций на территории Крыма было наиболее лояльной к Правительству Юга России организацией, твердо отстаивавшей принципы «создания независимой украинской государственности, федеративно входящей в состав Единой России». На основе Объединенного собрания был создан украинский национально-политический блок во главе с Левченко, претендовавший на роль главного выразителя интересов Украины перед врангелевским правительством. Товарищем председателя был избран заслуженный ветеран Российской Армии генерал-лейтенант Д. Н. Безрадецкий. 1 октября предполагалось проведение в Севастополе 1-го съезда блока, на котором присутствовали бы делегаты от Таврической губернии, а также руководство действующего в Таврии Крестьянского Союза России. Однако достаточного числа членов созвать не удалось, и было проведено «частное собрание». Тем не менее его работа прошла довольно активно. Присутствовавшие отклонили предложение об объединении с парижским Комитетом Маркотуна и отстаивали идеи «независимой» общественной организации. Безрадецкий заявил о намерении Врангеля издать специальную «Декларацию по украинским делам», а вопросы «государственного устройства Украины» обсудить на специальной комиссии, которую планировалось создать при Правительстве Юга России.
Съезд утвердил также краткую программу блока, главной целью которого объявлялось «воссоздание Украины, как совершенно свободного в своей внутренней жизни государства, входящего как часть в федеративное устройство России». Ближайшими задачами блока признавались «объединение всех здоровых государственных элементов Украины, выработка в широких слоях украинского народа правильного понимания задач государственного
342
Военный вестник. Севастополь, № 154, 13 октября 1920 г.; Крестьянский путь. Симферополь, № 32, 6 октября 1920 г.; № 40, 20 октября 1920 г.
Что касается контактов с представителями УНР, то и их Правительство Юга России не исключало. В конце июля Петлюра принял приехавшую из Крыма делегацию во главе с офицером Особой части штаба Русской армии полковником Я. Д. Ногой, а 12 августа в Ялту прибыла делегация в составе командира 2-й Запорожской бригады армии Украинской Республики полковника И. Д. Литвиненко и члена Центральной Рады, украинского социал-демократа Л. Е. Чикаленко. 29 августа в Симферополе состоялось заседание местной украинской громады, на котором делегаты от Петлюры получили заверение в готовности Главного Командования признать Украину на основе ее федеративных прав в составе единой России. Базовым документом для соглашения должен был стать договор с казачьими атаманами. И если в самом начале переговоров речь шла о вопросах только военного взаимодействия в условиях советско-польской войны, то уже в сентябре – октябре 1920 г. стали обсуждаться и вопросы политического сотрудничества. Формальное признание «суверенитета Украины» состоялось незадолго до эвакуации Русской армии из Крыма. 12 октября 1920 г. приказом № 186 по Гражданскому управлению при Главкоме была введена должность Начальника Гражданской части (советника) по делам Украины, которую занял авторитетный крымский общественный деятель И. Н. Леонтович, а на должность дежурного генерала по делам Украины был назначен генерал Присовский. Тем самым подтверждался процесс формирования новых представительных и управленческих структур, подконтрольных Правительству Юга России, расширявшему круг своих «союзников» по антибольшевистскому сопротивлению – от казачьих атаманов до повстанческих командиров [343] .
343
Вернадский В. И. Дневники. 1917–1921. Январь 1920 г. – март 1921 г. Киев, 1997, с. 156–157; Росс Н. Указ. соч., с. 251–252; Военный голос, Севастополь, № 163, 23 октября 1920 г.
Надежды на возможность создания единого антибольшевистского фронта на Украине влияли на характер боевых операций Русской Армии в сентябре – октябре 1920 г. При этом и «казачье направление» отнюдь не исключалось. В сентябре в наступление на Донбасс перешел Донской корпус. Казачьим полкам удалось занять Бердянск, Мариуполь, Юзовку, однако дальнейшее продвижение войск замедлилось из-за отсутствия подкреплений. Большая часть сил Русской армии была сосредоточена для проведения Заднепровской операции – наступления на Правобережную Украину. Многие военные рассматривали ее цель как попытку установления прямого контакта с Польшей и Украинской Народной Республикой.
Нужно учитывать также, что украинское правительство еще 21 апреля 1920 г. заключило в Варшаве официальное Соглашение с Пилсудским (подписано уполномоченным А. Левицким). Состоящее из политической и военной конвенций, Соглашение предусматривало официальное признание Польшей Директории в качестве «Верховного правительства независимой Украины». Была установлена новая граница между Польшей и Украиной, при которой в состав Польской Республики переходили земли Восточной Галиции, Западной Волыни и части Полесья (территория бывшей Западноукраинской республики). Собственность польских землевладельцев гарантировалась от проводимой правительством С. Петлюры земельной реформы. Военная конвенция переводила Вооруженные силы Украины в подчинение польскому командованию, обеспечивавшему вооружение и снаряжение украинских дивизий. Взамен Директория принимала обязательство продовольственного снабжения польских войск на время их пребывания на территории Украины. Данное Соглашение действовало во время всей советско-польской войны.
15 сентября 1920 г. Врангель отправил в Париж вместе со Струве генерал-лейтенанта Я. Д. Юзефовича, которому поручалось формирование на территории Польши частей Русской армии из числа военнопленных красноармейцев. В официальном письме французскому правительству Врангель сообщал о планах дальнейшей борьбы: «Ныне Русская армия подготовляется к переходу в наступление, причем только согласованные операции ее с другими противобольшевистскими силами обещают достижение наибольшего успеха. Последнее же возможно только при условии объединения действий. Объединение украинских войск с Польской армией уже осуществлено. Наше военное соглашение с украинской армией уже намечается». Создание «общего фронта» предполагалось под контролем французского командования. В этом случае «Русская армия начала бы операцию на правом берегу Днепра», в результате чего «было бы желательно соединение с украинскими войсками. Повсеместные восстания на Правобережной Украине, ближайшие к нам очаги которых руководятся нашими офицерами и снабжаются нашим оружием, в значительной степени облегчают нашу задачу… Выполнение намеченных заданий лишило бы большевиков хлебных районов, закрыло бы выход в Черное море и создало бы необычайно выгодное положение для дальнейших действий, причем Польская армия могла бы ограничиться активной обороной на Днепре и Припяти, а Русская и Украинская продолжали бы дальнейшие операции. Овладение каменноугольным районом и захват Кубани должны быть следующими задачами Русской армии, так как лишение Советской России этих источников топлива и хлеба означало бы для нее конец борьбы».
И хотя наступление все-таки «запоздало», поскольку 29 сентября 1920 г. в Риге был подписан прелиминарный договор между РСФСР, Украинской ССР и Польшей и военные действия прекращались, надежды на военное сотрудничество сохранялись. Руководство УНР также понимало, что после прекращения советско-польской войны и официального участия представителей УССР в переговорах с Польшей Украинская Народная Республика фактически теряет свой суверенный статус. Правда, контакты Врангеля с членами Украинского Комитета Маркотуна (ориентировавшегося на сотрудничество с «галицкими» политиками) вызывали протесты у представителей Украинской Народной Республики и 21 сентября Савинковым было направлено в Крым сообщение о заявленном Пилсудскому протесте со стороны представителей Петлюры. По их мнению, приезд в Севастополь Маркотуна и Могилянского, а также членов Экономического Совещания (Гурко, Коковцева, Вышнеградского) выглядит как «отклонение… в сторону Деникина в национальном вопросе и указание на определенно монархическое направление вашего (Врангеля. – В.Ц.) правительства» [344] .
344
Врангелевщина // Красный архив, т. 3 (40), М.,-Л., 1930, с. 21.
Несмотря на это, Совет министров УНР одобрил «подписание военной конвенции с генералом Врангелем с политическими гарантиями…, при условии признания правительством Врангеля независимости Украинской Народной Республики и ее нынешнего правительства». 20 октября украинский представитель в Бухаресте Мациевич посетил российского посла С. А. Поклевского-Козелла и передал ему официальное заключение, гласившее: «Украинское правительство признает необходимым заключить с Правительством Юга России одновременно с военной конвенцией и политическое соглашение. Последнее должно состоять из следующих пунктов: 1) признание правительства Петлюры правительством Украины и 2) признание прав Украины на самоопределение, т. е. обещание признать решение будущего Украинского Учредительного Собрания относительно судьбы Украины. Вопросы о границах Украины, об экономических отношениях между Россией и Украиной и о времени созыва Украинского Учредительного Собрания могут быть оставлены для будущих переговоров». По существу, предложение о военно-политическом соглашении повторяло основные положения украинского-польского договора, опираясь на который Петлюра и Пилсудский координировали свои действия во время советско-польской войны [345] . В ответ на это условие Правитель Юга России передал через генерала Махрова начальнику украинской военной миссии в Варшаве, генеральному значковому (генерал-майору) В. П. Зелинскому, что он готов признать независимость УНР и правительства с атаманом Петлюрой во главе впредь до созыва Украинского Учредительного Собрания. Правда, подобные слова, сделанные в секретной переписке, правильнее было бы считать лишь «намерением к признанию», а не формальным актом. Тем не менее политический курс, направленный на признание украинского суверенитета, продолжался. 26 октября 1920 г. приказом по Гражданскому управлению № 194 Врангель упразднял все ограничения, вводившиеся в 1919 г., в отношении украинского языка. Был признан его «государственный статус» «наравне с Российским» и разрешалось преподавание его не только в частных, но и в «правительственных учебных заведениях». Очевидно, что в случае дальнейшего пребывания Русской армии в Таврии сближение с Украиной привело бы к заключению двустороннего (или трехстороннего, учитывая Западную Украину) полноправного Соглашения, аналогичного подписанному 22 июля. Подтверждением подобных намерений может служить телеграмма Врангеля Струве, с последующей передачей копий в Варшаву и Бухарест, о том, что «создавшаяся грозная обстановка повелительно требует немедленного согласования действий всех вооруженных сил, борющихся против большевиков. Поэтому в первую очередь необходимо заключение между русской и украинской армиями военной конвенции, в частности – обеспечить украинским силам нашу поддержку. Что же касается соглашения политического, то Главнокомандующий выражает готовность идти навстречу всем антибольшевистским силам, стоящим на почве федерации с Россией, с обеспечением Украине полнейшей (!) независимости во внутреннем ее устройстве (фраза из Соглашения с казачьими атаманами. – В.Ц.) и управлении. Единственным условием является только признание власти Главнокомандующего над всеми вооруженными силами и обеспечение общегосударственных интересов». Особо отмечалось, что «подобное политическое соглашение могло бы быть ныне же заключено от имени Русской армии с командованием Украинской армии, исходя приблизительно из основных начал, на которых построено соглашение с казачьими образованиями 22 августа – 4 сентября. Впредь до определения границ Украины размежевание могло бы быть произведено на основании стратегических соображений» [346] .
345
Врангелевщина // Красный архив, т. 3 (40), М.,-Л., 1930, с. 31–32.
346
Крупина В. А. Украина в программе государственного строительства П. Н. Врангеля. М., 2006, с. 167–168; Росс Н. Указ. соч., с. 252–253; Врангелевщина // Красный архив, т. 3 (40). М.,-Л., 1930, с. 33–34.
Не ограничиваясь контактами с ближайшими к Таврии антибольшевистскими «государственными образованиями», Правитель Юга России попытался установить контакты с генералом К. Г. Маннергеймом, который в 1920 г., после поражения на президентских выборах летом 1919 г., фактически находился «не у дел». Тем не менее Врангель через Главноуполномоченного Главнокомандующего ВСЮР по военным и морским делам в Париже генерала Миллера отправил бывшему регенту Финляндии 21 сентября телеграмму. В ней сообщалось, что «в целях объединения и координирования действий всех борющихся против большевиков армий я сделал французскому правительству и командованию предложение о совместном плане действий с поляками. Не сомневаюсь, что благодаря Вашему содействию Финляндия также присоединится к общим действиям с целью нанесения большевизму окончательного удара». Таким образом, признание независимости Финляндии для Врангеля, в отличие от многих деятелей Белого движения 1918–1919 гг., стало свершившимся фактом, хотя отношения с ней не получили никакого правового оформления [347] .
347
ГА РФ. Ф. 6094. Оп.1. Д.2. Л. 1.
Осенью 1920 г. предпринимались также попытки заключения Соглашения с представителями Горского правительства, авторитетными лидерами горских народов. Согласно донесению в штаб Русской армии (24 сентября 1920 г.), предполагалось привлечение к руководству антибольшевистским повстанческим движением на Северном Кавказе внука имама Шамиля, Саид-бека. В сентябре состоялась его встреча с эмиссарами Врангеля, во время которой Саид-бек заявил, что им ведутся «переговоры с представителями Дагестана и Нагорной Чечни» на предмет организации восстаний. При этом оговаривалась трудность получения информации из Крыма, а главное – отсутствие официальных заявлений со стороны Правительства Юга России о гарантиях признания горской федерации. 26 сентября в крымских газетах было опубликовано обращение Врангеля «Горцы Северного Кавказа», которое, по существу, можно считать официальным признанием федеративного статуса государственных образований горских народов, подобным, опять-таки, Соглашению от 22 июля. В воззвании говорилось: «Не для завоевания идет Русская армия, а для освобождения родной земли, для предоставления каждому народу возможности свободно устроить свою жизнь, согласно своих обычаев, веры и желаний и восстановления порядка. Я заключил братский союз с казачеством Дона, Кубани, Терека и Астрахани и союзом этим подтвердил вольности казачьи и полную независимость внутреннего устройства казачьих областей. Призываю теперь к этому и Вас, горцы. Призываю все народности Кавказа к соглашению на основах подтверждения вольностей горских и на началах, обеспечивающих каждой народности право самостоятельно устраивать свою внутреннюю жизнь и самим согласовать свои интересы с интересами соседей, имея целью общее благо и пользу. А в Народном Собрании всей освобожденной земли Русской также свободно раздастся голос горца, как и казака, крестьянина и горожанина, и их устами скажут все народности, какой быть новой России… Принимайте Ваше решение, но помните, что только в единении наша сила и спасение нашей Родины». Однако, как и в случае с Украиной, реальных соглашений с горскими политическими структурами Врангелю заключить не удалось [348] .
348
РГВА. Ф. 109. Оп.3. Д. 214. Л. 34; Ф. 101, Оп.1. Д. 174. Л. 137; Военный вестник. Севастополь, № 141, 26 сентября 1920 г.