Белое и красное
Шрифт:
«Пора вытаскивать сети», — подумал он, не вставая. Соседи, которых здешний климат и тайга тоже вынуждали мало двигаться, чтобы не расходовать силы, не обошли вниманием эту склонность Тимофея и прозвали его Тимошка-лежебока. Тимофей не сердился. Известно ведь: в тайге больше всех суетится тот, кто голоден. А ему совсем неплохо жилось. Только вот как теперь будет, когда не стало царя-солнца?
Тимофей не был тойоном, он был охотником. У него был странный зять. Старик любил охотиться далеко от тех мест, где били зверя якуты из его улуса.
Надо вытаскивать сети! А то зацепятся за дно: озера здесь неглубокие,
Он вышел из шалаша, глянул на озеро. С одного его края тянулась выгоревшая полоса. После пожара за озером, где осталась тайга, развелось много всякой живности. С тех пор прошло шесть лет, и сейчас это было хорошее место для охоты. В это лето Тимофей приметил: лисицы первые ушли в свои старые норы, оставшиеся на пожарище, жизнь с уцелевшего клочка тайги расходилась во все стороны, как непогашенный огонь. Жаль, что мошка опять объявилась. Тайга сама оживет, только бы люди не мешали. И жизнь передаст жизнь дальше.
Тимошка-лежебока не торопясь снял с ветки сохнущий мешок, подумав, вернулся в шалаш за котелком: заодно принесет с озера воду для чая. Возле берега покачивался плотик из бревен. Тимофей оттолкнулся шестом. Сеть он поставил недалеко от берега. Может, посреди озера водятся какие-нибудь другие рыбы, но Тимофея устраивали те, что удавалось поймать у берега. Не спеша вытянул сеть, в мешок посыпались окуни, серебристые караси, красноперки, мелькнула щука — с ней надо поосторожнее, того и гляди покалечит руку зубастой пастью. Не случалось еще, чтобы сеть у него была пуста. Когда попадалась большая, взрослая рыба, которой не легко было вырасти до такой величины, Тимофей просил у нее прощения, прежде чем сунуть в мешок. Старые рыбы пахли илом, но соболю или лисице это не мешало.
Толстый карась изогнулся, выскользнул из рук и плюхнулся в воду. Нет уже былой силы в пальцах у Тимофея. Пора сюда с внуком приезжать. Мальчонка вынимал бы рыбу из сетей да учился разбрасывать ее на звериных тропах, чтобы зимой зверь вернулся на это место. А потом Тимофей показал бы ему ласку, летом она сильно смешная, головка, бока и спинка коричневые. А придет время надеть зимнюю шубку, будет белая-белая. Потихоньку провел бы внука на топи, показал, где отелилась лосиха. С южной стороны велел бы подходить. В дупле старой сосны — в этих местах росли лиственницы и сосны — недавно поселилась рысь.
Антон не разрешил Тимофею взять с собой внука. Парень, сказал он, никогда не будет охотником, а в белок научится стрелять лишь забавы ради. Он хозяйством займется, а еще лучше — если пойдет работать в школу. Антон в тот вечер пил с Тимофеем, провожая его на летнюю охоту, а как следует выпив — только разве это что-то меняет в словах мужчины, — выкрикнул, что заберет парня, заберет Нюргистану и его, Тимофея, и поедут они в теплые края. С тех пор как уехал Уйбан — так старик называл Яна, — Антон сильно переменился, места себе не находил. Только когда пришла пора сева, занялся делом.
«Нет, Тимофея ты с собой не возьмешь, — решил старик. — Сдохнет Тимофей. А пока жив… Нюргистану бери, уж если ты ее взял себе, но внук останется… Он мой глаз, который видит, мой зуб, который уже раскрошился, и мое гаснущее сердце», — размечтался Тимофей. Теперь
Хорошо, когда есть внук. Мужчина повторяет себя в своем сыне, в своем внуке, так же как в нем, мужчине, повторили себя его отец, дед, отец деда. Ну а если у якута внук с голубыми глазами и светлыми волосами, сколько же хлопот…
Тимофей чувствовал: с теми, кого привезли жить к якутам, кто поднялся против царя-солнца, ничего хорошего не будет. Сколько он себя помнил, всегда в улусе жили бунтовщики из далеких сторон. Они лечили якутов, рассказывали им о мире, пахали, сеяли. Одни умирали, другие бежали, их ловили; сам Тимофей как-то участвовал в погоне, правда, были и такие, которым добрый царь разрешал вернуться в те края, где весны и лета больше, чем зимы, где в морозные ночи не слышно шепота звезд. Якуты в улусе понимали язык новых пришельцев, он был похож на речь русских. Жили они вместе, а все же как бы только рядом. Вот Антон… Добрый человек Антон. Мудрый человек, да глухой он, зова матери-тайги не слышит. Не его она мать.
Ветер переменился, и островок с березами медленно направился в сторону плотика. Прошлым летом на озере плавало два таких островка, один прирос к берегу. Больше здесь за зиму ничего не изменилось. Разве что росомаха сюда пришла. Тимофей должен ее выследить и убить, а то она съест все приманки, да и зверя истребит. Трудная это будет работа, и он все откладывал…
В тайге ничто не могло удивить Тимофея. Он различал ее голоса и днем, и в ночи. А с того самого времени, как не стало царя-солнца, странные вещи происходят в Намцы.
«Пожалуй, нынче вернусь пораньше», — решил Тимофей.
— Ян Станиславович, не спишь? Капитолина Павловна просит к чаю.
Времена могли меняться, но не благословенные обычаи этого дома. И порядок приглашения к чаю не изменился. Петр Поликарпович не постучал в дверь, а позвал снизу. Не любил он взбираться по крутой шаткой лестнице.
— Ян Станиславович, самовар на столе.
— Иду, иду… сей момент.
Чарнацкий добрался до дома Долгих поздним вечером. Услышав, что мать с кем-то разговаривает, вышла из своей комнаты Ольга. Таня, оказывается, отправилась на вечеринку, а Ирина уже спала, так как утром ей очень рано вставать. Почему очень рано? Этого Чарнацкому никто не сказал. Ольга, видя, как он устал, поздоровалась и тут же исчезла. Чарнацкий поднялся в свою комнату и, едва лишь прикоснулся к подушке, тотчас заснул мертвым сном.
Подойдя к окну, он широко распахнул обе створки и высунулся наружу. Куст сирени, аккуратные грядки с овощами, бочка для дождевой воды, в которой он увидел, будто в колодце, свое отражение, невысокий забор, трухлявый, обросший мхом, за забором — запущенный соседский двор. Посреди двора стоял мальчуган с рогаткой и целился куда-то. При виде Чарнацкого прервал свое занятие, подошел поближе к забору, присмотрелся и звонким голосом, в котором звучала радость встречи, крикнул по-польски: