Белое на голубом
Шрифт:
– Что? Нет, конечно!
– он не сомневался в том, какие чувства испытывает к жене своего приемного отца или сводного брата, как оно и было на самом деле, - Просто...
– Скажи уже, что тебя беспокоит, и мы с этим вместе разберемся, - мягко сказала девушка.
А вот сказать об этом вслух было непросто.
– Мне кажется... Она на меня смотрит не так, как должна была бы...
– Ясно. Подойди, - слепая протянула руки знакомым жестом, и Алексиор вложил в них свою ладонь.
В общем-то
– Милый, у тебя ведь на днях день рождения?
– уж что-что, а сбить его с мысли Евтихия умела виртуозно.
– Да, через три дня. Мне восемнадцать исполнится.
– Стареешь, мой друг, - ядовито заметила слепая.
– На себя посмотри, карга!
– Что? Ах, я карга?!
– Карга, карга-а-а-а!
– он смеялся и уворачивался от шлепков, - Мужчинам всегда еще, а вам женщинам всегда уже!
– Вот раз так, то я тебе подарок не подарю!
– Ну-ну, - примирительно забормотал парень, - Конечно же, ты никакая не карга, ты мое солнышко.
Он прижал девушку к себе и покачивал как ребенка.
– А ты мне подарок приготовила?
– Угу, - Евтихия сделал вид, что все еще злится.
– А ты мне его отдашь?
– И не подумаю.
– Нууу, не будь врединой! Нечего было говорить раньше времени, я же теперь изведусь, пока не получу свой подарок. Ты просто обязана отдать мне его сейчас!
Это была истинная правда, по части подарков Алексиор всегда вел как большой ребенок. И сейчас Евтихия на его детском нетерпении искусно сыграла.
– Ладно, - буркнула она, вытаскивая из кармана тот самый охранный медальон, что передал ей Нириель, - Кх-Кхммм...
Девушка откашлялась и начала торжественную речь:
– Многоуважаемый Алексиор, - она даже поклонилась, правда несколько комично, - Позвольте подарить Вам, как будущему мудрому и справедливому властителю Страны морского берега, в честь восемнадцатилетия...
Далее последовала пауза.
– Ну?!
– не выдержал будущий многомудрый и справедливый правитель.
Евтихия улыбнулась:
– Вот этот символ власти. Герб царского рода, - С этими словами она надела ему на шею медальон на кожаном шнурке.
– Спасибо!
Алексиор взял его в руку, чтобы получше разглядеть. Медальон был круглый, чуть выпуклый с внешней стороны. Диаметром примерно как фаланга большого пальца, непонятно, то ли из металла, то ли из роговой пластины. Более всего похож был на металлическую чешую. С внутренней стороны переливался как перламутр, а с внешней - на темно голубом фоне выпуклая белая звезда. Восемь лучей. Герб царского рода, герб Страны морского берега.
– Спасибо, это нечто... Слушай, это же ужасно древняя штуковина? Так?
– Ну да, -
– Да ладно?! Ух ты...
– Морские драконы вымерли очень давно, но шаманы морского народа хранят многие тайны. И послушай, Алексиор, - голос Евтихии стал серьезным, - Кроме его исторической ценности, это еще и сильнейший охранный артефакт.
– Охранный...
– Видишь ли, будущее полно опасностей, тебе нужна надежная защита.
Алексиор слушал ее внимательно.
– Он защитит от людей, от их любых действий и помыслов. Защитит твою жизнь. Конечно же, не от тех испытаний, что выпадут на твою долю по воле Божьей. Но Господь никогда не посылает нам того, чего нам не вынести, не так ли?
– Так.
– Запомни, ты не должен снимать его ни при каких обстоятельствах.
– Да, но...
– Ни при каких. И носи этот символ власти под одеждой, на теле.
Ничего не говоря, царевич расстегнул верхнюю одежду и рубашку, и спрятал медальон на груди.
– Знаешь, так странно, он словно прирос ко мне, - удивился юноша.
– Да, таково его действие. Пока он на тебе, он часть тебя, он твоя защита.
– Спасибо, мудрая моя. Знаешь, мне даже полегчало сразу, уже и мысли разные не одолевают.
– Вот видишь, - улыбнулась слепая, - А теперь иди, наверняка тебя Антионольф по всему дворцу с палкой разыскивает.
– И не говори, - заторопился царевич, - Сейчас точно отгребу. Старик меня убьет!
– Но на тебе же оберег, милый, максимум, что тебе грозит - немного пересчитают ребра, - а вот теперь она уже смеялась.
– Ты - вредина!
– Иди-иди! Царь горох!
– Что? Ах ты... Ах ты!
В это время он заметил Антионольфа с его посохом во дворе и заторопился:
– Пора бежать, а не то он мне все пути с голубятни перекроет!
Последние слова донеслись уже с лестницы. Евтихия снова осталась одна. Девушка была довольна.
– Пусть теперь приглашает его на ужин и пробует на нем свои привороты, - пробормотала она, - Господи, я успела.
Девушка встала, подошла к большому окну, выходившему на море, и долго смотрела вдаль невидящим взглядом. Голубка снова подлетела к ней, и, тихонько воркуя, уселась на плечо.
***
Еще в ту ночь, когда она вызвала Нириеля, просить у него совета и помощи, потому что ее испугали видения того, что может принести на их землю колдунья из Гермикшей, он обещал достать это. Артефакт надежной защиты от людской злобы или несправедливости. То, что спасет жизнь. И ведь она могла просить только для себя, запрет наложенный Сафором исключал любые возможности сделать что-либо для другого.