Белое солнце дознавателей. Том 4
Шрифт:
— Ночь — прекрасное время для чтения…
— Я не подслушивала. Кончились чистые свитки, — я прижала стопку к груди — пергамент зашуршал. — И уже ухожу.
— Ты бы обиделась? — прилетело мне в спину.
— Обиделась? — я с удивлением обернулась к дяде.
— Данд, — пояснил он. — На его месте… о-би-де-лась-бы? — Произнес он по слогам. Голос дяди звучал странно, казалось, он с трудом четко выговаривает слова.
— Если бы мой отец оставил меня до шестнадцати зим на воспитание в чужом клане и приезжал бы два раза за сезон?
Дядя
— Если бы мой отец отказывался называть меня дочерью, пока алтарь, — я хмыкнула, — и предки не решат — достойна ли я носить родовое имя? Если он не представил бы меня семье, как полагается?
Дядя молчал — я подошла ближе и втянула носом воздух — права. Пахло табаком, дымом, артефакторной смазкой и… алкоголем. И дядя явно пил не мирийские коллекционные вина из погреба.
— Обиделась бы? — Повторил он настойчиво, и попытался встать из кресла, пошатнулся и рухнул обратно.
Пьян. Дядя — пьян. Это второй раз в жизни, когда я имею честь лицезреть, как сир Кастус Блау… нажрался, как сказала бы Нэнс. Вусмерть пьян.
— Думаю, у меня было бы очень много вопросов к отцу, — ответила я осторожно. Как обращаться с ним, я не понимала. — И я не пошла бы к алтарю, пока не получила бы на них ответов.
— Достаточно.
— Но Данд не я.
То, что Данд пойдет вниз и пройдет ритуал — я знала. Как и то, зачем ему это. Чтобы потом всю жизнь доказывать, что он ничуть не хуже Акселя Блау, доказывать себе и всем окружающим, что он достоин. Доказывать, и умереть из-за этого в конце концов. Дяде бояться не стоило. Данд никогда не был похож на меня.
— Ты знаешь, как его называют за спиной дядя? Как его называют у Хэсау? — я прошла вперед ещё пару шажков. — Мне говорил Люци.
— Люциан слишком много болтает… слишком…
— Его называют неполноценным. Не Хэсау и никогда не будет им, — его учили только управлять силой, но никаких клановых секретов. — Твоего сына называют неполноценным, дядя. Сына, которого ты даже не можешь назвать своим.
— Вон!
Меня вынесло за дверь раньше, чем я успела открыть рот, впечатало в стену — и дверь библиотеки хлопнула прямо перед моим лицом. Чистые свитки рассыпались по коридору вокруг белым веером.
Все пьяные не соизмеряют расход силы.
С пола я поднималась кряхтя, плечо чесалось — хотелось расцарапать до крови, но оставалось только терпеть. Больше всего мне хотелось показать двери неприличный жест и отправиться спать. Просто — спать.
В библиотеке что-то рухнуло, зазвенело, и стало тихо.
Дядя нашел запасы и добрался мирийского? Великий!
Я отряхнулась, собрала свитки, и, помедлив немного, отправилась в гостевую спальню ярусом выше — за подушкой и пледом.
Сир Кастус спал. Вытянув вперед длинные ноги, неудобно
Целительские плетения всегда срабатывают превосходно. Надеюсь, в библиотеке было достаточно сумрачно, а кидала я быстро. И он не успел понять, что случилось.
Помоги, Великий!
Я приподняла его голову и пристроила подушку так, чтобы было удобнее, но завтра все равно заболит шея. Укрыла сверху пушистым пледом и аккуратно подоткнула со всех сторон.
Пьяный сир Блау — это бедствие почище Прорыва, даже я не могла предсказать последствий. Такого бесценного опыта в моих двух жизнях просто не было. Дядя всегда напивался за закрытыми дверями.
Или просто я раньше не посещала библиотеку по ночам?
На дверь я кинула простенькую сигналку, и, подумав, добавила ещё одну. Слуги — не откроют, а у дяди будет время прийти в себя.
Три дня. Повторила я про себя. Нужно продержаться всего три дня, и тогда всё придёт в норму.
Осторожный стук в дверь спальни раздался, когда я уже откинула одеяло на тахте.
— Вайю? — растрепанная головка Фей просунулась в дверь. Простая коса, сиреневый домашний халат, легкие тапочки — она не переоделась. — Где ты бродишь? Я заходила к тебе пожелать ясных снов, — почти пропела она нарочито веселым голосом. — Вайю?
— Была в лаборатории, — ответила я медленно. Фей прошла вперед, в комнате запахло фиалками, жасмином и ванилью. Мы встретились глазами в зеркале. — Захотелось навестить дядю Люци. Заходила позвать тебя с собой, но тебя не было в комнате.
— Ох… наверное я была у Яо…
— Наверное?
— … потом захотелось есть, — она округлила глаза в ужасе, — и пришлось прокрасться на кухню.
— Ночная вылазка была успешной?
— Что? — Фей затеребила пояс халата.
— Набег. На кухню.
— О… да, пирожки отменные… прости, — она прикрыла ладошкой рот, — я тебя дразню, а тебе нельзя, только воду и рис…
— Это ненадолго. С чем были пирожки, Фей?
— Что?
— С-чем-были-пирожки. На кухне. У Маги.
— Оу… яблоки… да, самые вкусные были с яблоками, — она весело прищелкнула языком и закатила глаза, — но тебе все равно нельзя…
Я изучала отражение сестры в зеркале. Вассальная клятва не даст навредить роду и клану, значит то, что она делает не принесет вреда. Или она совершенно точно уверена, что не вредит, а совершает благо. Фей дорожит Яо и не сделает ничего, чтобы поставить его будущее под угрозу. Совершенно. Ничего. Значит дело в чем-то другом.
Что общего может быть у Ремзи и Фей-Фей? Дружба? Желание помочь другу? Но тогда не крадутся по ночам, оглядываясь через плечо. Хорошие дела совершают при свете дня.