Белые погоны
Шрифт:
Я быстро взглянул на табло.
Хм. В плане магии, как и предполагалось, нам поставили равные оценки, а вот по кханто мой перевес составил сразу четыре с половиной балла. Похоже, судьи высоко оценили мои старания, несмотря на то, что у меня в рукаве все еще задержалась парочка козырей.
— Отличный бой, Гурто, — отсалютовал мне Сархэ, когда судья отступил в сторону, а трибуны восторженно взревели.
— Спасибо, — совершенно искренне поблагодарил я и, отсалютовав в ответ, отправился вниз.
Там меня, естественно, перехватил и восторженно взвыл на ухо Тэри. Там же сдержанно поздравил его наставник и одобрительно кивнул лэн Даорн. В отличие от других учителей, он никогда не проявлял бурных эмоций. Но все же он был доволен. Я видел его глаза. И этого было вполне достаточно, чтобы удовлетворение от победы стало полным.
В принципе, наверное, все самое важное на сегодня должно было закончиться, однако буквально через половину рэйна к нам подошел уже переодетый в обычную форму Нолэн Сархэ и, вежливо поприветствовав взрослых, отозвал меня в сторонку.
Я малость насторожился.
В чем дело? Что ему от меня понадобилось?
— Знаешь, я тут подумал, — сказал Сархэ, глядя мне в глаза, — и решил, что будет неправильно покидать турнир просто так.
А потом вдруг протянул руку.
— Нолэн. Буду рад знакомству.
Ого. Да, на Найаре тоже существовал такой обычай, но если в моем мире рукопожатие нередко было простой формальностью, то здесь оно означало предложение дружбы, мира и сотрудничества. И просто так подобными жестами никто, особенно аристократы, не разбрасывался.
Я без раздумий пожал его руку.
— Адрэа. Взаимно.
— Отец сказал, что ты интересный, — вдруг хитро улыбнулся Сархэ. — Поэтому я решил, что побуду немножко наглым и попрошу у тебя еще и личный номер. Не возражаешь?
Я тихо рассмеялся и, сходив за браслетом, коснулся им чужого идентификатора. Оба мелодично тренькнули, подтверждая, что контакты сохранены, и Сархэ снова улыбнулся.
— Удачи тебе в турнире, Адрэа! Я буду за тобой следить.
— И тебе удачи, — махнул ему я. После чего Нолэн наконец-то ушел, а лэн Даорн, проводив его внимательным взглядом, едва заметно улыбнулся.
По итогам девятого дня соревнований в следующий тур прошло всего восемь человек: я, Тэри, Ания и Сол Босхо, а также по одному представителю от старших родов Тархэ, Лархэ, Усхэ и Норасхэ.
Больше до конца турнира ничего существенного не произошло. За исключением двух вещей, которые выбивались из общего ряда.
Во-первых, когда я переоделся и вернулся на свое место, чтобы досмотреть турнир, один из служащих спорткомплекса принес большую коробку и с улыбкой вручил ее мне прямо в руки.
Игрушки, сладости, какие-то книжки и даже монеты мелкого достоинства…
— Поздравляю, лэн.
Я непонимающе моргнул.
— Это еще что такое?!
— Подарки, лэн, — пояснил служащий. — Ваше выступление заметили, поэтому люди выразили желание вас поддержать и показать, что вы им нравитесь.
Эм. Чего?!
— Так принято, — спокойно пояснил лэн Даорн, знаком разрешая служащему удалиться. — Многие болеют не только за своих. Иногда понравившемуся бойцу зрители прямо на турнире присылают сувениры, тем самым благодаря за интересные бои. Организаторы собирают такие сувениры на протяжении всего дня, вплоть до позднего вечера, а потом отдают участникам. Таковы правила.
Я почесал затылок и, оглянувшись на восторженно мычащего Тэри, уставившегося на коробку с горящими глазами, тихонько напомнил:
— Но вы ведь велели их не принимать, лэн.
— Верно, — так же тихо отозвался наставник. — Однако открыто показывать людям недоверие и пренебрежение не стоит. Многие были искренне в своем порыве сделать вам приятное. Поэтому коробку мы заберем, а уже потом решим, что с ней делать.
Ладно, понял.
Вторая неожиданность поджидала меня уже в медпункте. Когда я пошел сдавать кровь, лэн Даорн впервые за все время отправился вместе со мной и неотрывно следил за всем, что делают помощники целителя, как ведется забор, в какую пробирку собирается моя драгоценная кровушка, как ее потом транспортируют в анализатор, сколько времени делается экспресс-тест на наличие запрещенных препаратов…
Более того, Эмма сообщила, что все это время наставник к тому же вел еще и запись. Вплоть до того мига, когда сотрудник медпункта вынул пробирку из анализатора, продемонстрировал нам отрицательный результат и при нас же внес эти данные одновременно и в обычный журнал, и в компьютер.
Мне лэн директор, разумеется, об этом не сказал, а я не стал спрашивать при свидетелях. Однако когда мы прямо с турнира отправились в гостиницу… угу, теперь четвертую по счету… уже в номере я подумал и скинул на браслет мастера Даорна видеозаписи с предыдущих заборов. На случай, если со мной еще что-то случится, а ему понадобятся железные доказательства.
Нет, я вовсе не параноик, однако, насмотревшись по телеку в своем старом мире всевозможных допинг-скандалов, я уже после первого предупреждения наставника решил подстраховаться и велел Эмме фиксировать абсолютно все, что с нами происходит в спорткомплексе и непосредственно рядом с ним.
Со вчерашнего же дня я велел ей писать вообще все, что вокруг нас творится, благо для нее это не составляло труда. Правда, большую часть этой информации она хранила не в памяти браслета, а в своей собственной базе. В том числе и на тот случае, если с идентификатором произойдет что-нибудь нехорошее и все записи с него «случайно» пропадут.
Лэн директор же, просмотрев записи, одарил меня задумчивым до крайности взглядом.
— Вы продолжаете удивлять меня, курсант Гурто, — сказал он тогда. Однако по моему примеру записи тоже продублировал сразу на два съемных носителя. Причем один оставил в сумке, а второй убрал в нагрудный карман, чтобы хотя бы один дубликат всегда находился под рукой.
После этого потянулось напряженное ожидание…
Весь следующий день я провел в номере, тренируясь, занимаясь медитациями и традиционными упражнениями на концентрацию. Наставник мне не мешал, напротив, утром мы даже позанимались вместе. Но поскольку на этот раз в номере оказалась всего одна комната, пусть и с двумя кроватями, то нормального спарринга не получилось, только разминка. Зато я постоянно находился на виду, так что за мной даже следить особо было не нужно.