Белые волки Перуна
Шрифт:
– Не таков человек плешанский воевода, чтобы дать себя побить, - спокойно сказал боярин Ставр.
– А лай ты затеял зряшный, боярин Басалай, всё, что было в человеческих силах, воевода Отеня сделал, а более от него и требовать нельзя.
Ставра поддержали и другие бояре. На кой ляд ломить вборзе, если неведомо, сколько сил у радимичей. Тут, может, не только кривичей ждать надо, но и князя Владимира. А то ведь можно пойти по шерсть, а вернуться стриженными.
Басалай на такой дружный отпор только рукой махнул, а воевода воспрянул духом. С места, однако, сдвинулись, не век же
– Радимичи на хитрости горазды, - сказал боярин Путна, тревожно оглядываясь по сторонам, - подманят к лесочку, да ударят врасплох, а у нас конных - слезы.
В Путниных словах присутствовал свой смысл. Не мог же в самом деле опытнейший воевода Всеволод прозевать высадку киевской рати на своих землях. Это было бы неслыханным доселе ротозейством.
Подскакавший дозорный и вовсе внёс сумятицу в боярские головы. По его словам, там, за холмом, большая битва произошла несколькими днями ранее. Кругом валяются ломаные копья и мечи, и видны следы больших костров, на которых предавали огню убитых. А трава на холме не зелёная, а рыжая от крови.
Киевского воеводу прошиб холодный пот. Не было сомнений, что побил Всеволод полочан, а спрос теперь будет с Отени.
– Не о том думаешь, воевода, - сказал помрачневший боярин Путна.
– От ладей мы ушли далеко, и радимичи наверняка отрезали нам путь назад.
Как чувствовал Отеня, выжидая на берегу ручья, что не кончится этот поход добром. Да и мыслимое ли дело, чтобы идти на радимичей с таким разношерстным воинством, собранным с бору по сосенке. А всё боярин Басалай, которому не терпелось показать доблесть перед Великим князем. Вот и показал. Зажмут теперь радимичи со всех сторон, испятнают стрелами, а потом втопчут в землю конями, как это уже случилось с торопливыми кривичами.
– Веди уж куда-нибудь, воевода, - неуверенно бросил боярин Боримир.
– Не век же стоять в чистом поле.
– А куда вести-то?
– возмутился Отеня.
– Наши ладьи наверняка уже прибрали к рукам радимичи, а пешком нам до Киева не дойти, утонем в болотах. И есть нам нечего.
От воеводы и бояр растерянность перекинулась на войско. И без того шли с оглядкой, а тут и вовсе хоть ломись да помирай, не дожидаясь, пока налетят радимичи.
– Веди на град, воевода, - подсказал Ставр.
– Если хватит сил, то будем биться, ну а доведётся сложить оружие перед немеряной силой, так упрекнуть нас не в чем - от врага не бегали, но отвернулась от нас удача.
Холм, о котором рассказывал дозорный, обошли стороной, дабы не растравлять сердца чужой бедой. К граду приблизились, когда уже смеркалось, но, не доходя полверсты, встали. Была надежда, что радимичи, увидев чужую рать со стен, захотят вступить в переговоры. И надо сказать, что расчёт на радимецкую зоркость оправдался. Слегка удивило киевлян то, что городские ворота распахнулись без всякой опаски. Стало быть, уверен в себе воевода Всеволод. Ждали, что пришлёт он для переговоров знающего боярина, но прискакал простой по виду мечник и с недоумением уставился на киевское воинство.
– А почему в город не идёте, бояре?
Воевода Отеня растерянно крякнул, бояре понимающе переглянулись: каков Всеволод, без разговоров предлагает сложить оружие. И в дыбки не попрёшь, коли сила на стороне радимичей.
– Пусть воевода пришлёт боярина для переговоров, - важно произнёс Отеня, хотя эта важность далась ему нелегко.
– А без твёрдого боярского слова мы с места не двинемся.
– У нас уже столы накрыты, - удивился киевскому упорству мечник.
– Дозорные нас загодя предупредили о вашем приближении.
В этом ни воевода Отеня, ни бояре как раз и не сомневались, иначе давно уже махали вёслами по Днепру.
– Скажи своему воеводе, что киевская рать согласна уйти, меча не окровенив, - вздохнул Отеня.
– А если он не согласен нас отпустить добром, то будем биться, а там уж чья возьмет.
– С кем биться?
– удивился мечник.
– Так с вами, орясина, - крикнул в сердцах Путна.
Мечник долго чесал свои патлы, искоса поглядывая на киевлян, но, видимо, так ничего умного не вычесал, а потому развернул саврасого коня и поскакал к городским воротам.
– Круто ты завернул, воевода, - глухо сказал в спину Отени боярин Боримир.
– Где уж нам биться, ратники пали духом.
И не только ратники пали духом, но и в боярах нет боевого пыла. Все пребывают в глубокой задумчивости. Ну, нет ни в ком желания принимать смерть вдали от родного дома, по сути ни за что ни про что. На кой ляд сдался киевлянам этот радимицкий град, ощетинившийся мечами и копьями.
– Сразу ложиться нет резона, - возразил Боримиру Отеня.
– Надо поторговаться.
– Как бы этот торг не вышел нам боком, - вздохнул боярин Ставр.
Городские ворота за тупым мечником никто закрывать не стал. До чего же уверен в себе боярин Всеволод. Эх, кабы силёнок раза в два поболее, то можно было бы проучить спесивых радимичей. А так - себе дороже.
На этот раз навстречу киевлянам вывалила целая ватага, но тоже без всякой опаски. На одетом в алый кафтан боярине даже брони не было. И боярин-то оказался младее младого, только-только усы проступили над верхней губой.
– Воевода кланяется вам, бояре, и в город зовёт. А почему Севок говорит, что вы с нами надумали ратиться?
– Так за тем и шли, - не удержался боярин Путна, которого аж затрясло от бешенства.
И было от чего беситься - то орясину прислали, то мальчишку безмозглого. Совсем ополоумел боярин Всеволод, коли так бесчестит киевскую старшину.
– А ты чей будешь, боярин?
– спросил неожиданно Ставр.
– Так Мечислав я, пасынок воеводы Ладомира.
Отеня так и ахнул после этих слов. Боярин Боримир поперхнулся собственным смехом, а уж как те слова дошли до ратников, тут уж громыхнуло всё поле. Боярин Мечислав на киевское веселье смотрел с удивлением. Воеводе Отене тоже было не до смеха - надо же так опростоволоситься на старости лет. И где тот чёртов дозорный, который каркал про радимицкую победу?