Белый Бурхан
Шрифт:
Адымаш не знала, как ей быть с Савык. Обычно женщины-алтайки тяжело переносили разлуку с мужьями, их надо было кому-то успокаивать, уговаривать, утешать, даже всплакнуть вместе с ними. А эта женщина казалась ей какой-то каменной. Увидев вернувшегося с перевала Яшканчи, она только спросила тихо:
– Он мне ничего не передал, Яшканчи?
– Хертек передал только деньги. Сказал, что он - воин, и деньги ему в бою не нужны. Вот, возьми.
Уже к восходу солнца все было прибранным в юрте, и женщины сели за рукоделье. У Савык оказались золотые руки: она ловко действовала иголкой, нашивая кусочки цветной материи
– Вот, если бы твой муж, Адымаш, сделал мне прялку...
– Он никогда не видел русской прялки,-покачала Адымаш головой, - как же он ее сделает?
Савык сама нашла кусочки сосновой коры и ножом вырезала из нее маленькую прялку и выточила такое же крохотное веретено из веточки тальника. Кайонок, думая, что тетя Савык делает ему игрушку, не сводил глаз с ее рук. Та, заметив это, спросила:
– А хочешь, Кайонок, будем с тобой маленькие вещи делать?
Мальчишка поспешно кивнул и начал запасаться корой, отдирая ее от дров, сложенных в стороне от входа. Женщины рассмеялись.
– Ой, Кайонок, - всплеснула руками Адымаш, - не рано ли ты о своем аиле начал думать!
Уже в сумерках вернулся с пастбища Яшканчи. Долго вертел перед глазами маленькую прялку Савык, потом спросил о размерах. Услышав ответ, кивнул... Но скоро забыл о своем обещании. Начались снегопады, забот пастухам прибавилось впятеро, и было не до поделок.
Яшканчи приходил усталый и сразу же заваливался на орын, не успев даже поужинать, тем более - поговорить с женщинами или поиграть с сыном...
Незаметно минул самый короткий и самый хмурый день в году, и мужчины-пастухи стали готовиться к приему молодняка: от сакмана зависел наступающий год, а значит, и вся их дальнейшая жизнь в этой или другой долине. Если раньше жены пастухов не видели своих мужей только днем, то теперь перестали их видеть и ночью.
Наладившаяся, наконец, жизнь и пугала и радовала Адымаш. Впервые за много лет она почувствовала землю под ногами и увидела небо над головой. Ушли, растаяли недавние тревоги, и даже сны стали веселыми, красочными: она видела летние поляны с густой зеленой травой, с огоньками цветов; слышала, как звенят, падая с камней, хрустальные ручьи, в которых купается радуга; даже ощущала запахи парного молока, которого было много, и кисловатый аромат чегеня, желтого от плавающего в нем жира... Она сшила себе два новых чегедека из ткани, привезенной мужем с осенней ярмарки, с помощью Савык украсила их цветными нитями и оторочила мехом. Хотела подарить один из них жене Хертека, но Савык наотрез отказалась от подарка: - Без мужа мне не нужны наряды!
Своего Хертека она ждала каждый день и постоянно ходила к перевалу по убродистому снегу. Но не было на каменном заснеженном гребне человеческих фигур, там постоянно клубились сизые облака и очень редко голубели кусочки чистого неба. Много раз Савык хотелось подняться на седловину перевала и посмотреть с той стороны на дорогу, по которой уехал ее муж, но она знала, что этого делать нельзя - по приметам, женщина, смотрящая с тоской и болью мужу вслед, заставляет его коня спотыкаться, а сама превращается в сову...
Кайонок всегда выбегал Савык навстречу. Иногда вместе с ним была и Чугул, у которой после медленного выздоровления матери появилось немного свободного времени. Савык любила возиться с детьми - лепила с ними из снега разные фигуры, каталась с горок на обледенелых коровьих лепешках, перебрасывалась снежками, но не заигрывалась. Подступала тоска к сердцу, лицо женщины каменело, и смех застывал на губах, не став звуком: они с Хертеком не обзавелись детьми - жизнь была беспокойной, опасной, а будущее покрыто не только туманом, но и чернотой беззвездной ночи...
Адымаш старалась не замечать ее состояния, а дети воспринимали неожиданную суровость тети Савык как приказ о возвращении домой. Под сердцем Адымаш зрела новая жизнь, и она берегла ее с той особой тщательностью, которая присуща женщинам, ждущим последнего в своей жизни ребенка. На этот раз Адымаш была уверена, что ей судьба и Умай подарят дочь, из которой она постарается сделать будущую хорошую жену для мужа и настоящую хозяйку аила для семьи. Она прожила трудную жизнь, но добрую и ласковую - Яшканчи оказался хорошим мужем, и Адымаш, хотя и редко, но бывала по-настоящему счастлива с ним. И особенно - эту осень и зиму...
Она выбила трубку о треножник, взглянула в дымовое отверстие юрты и заторопилась - небо начало уже темнеть, а у нее еще не был готов ужин! А Яшканчи не любил, когда казан пуст и огонь в очаге еле дышит...
Вернулась Савык, напряженно и растерянно посмотрела на Адымаш:
– Какие-то люди спускаются с перевала...
– Гости? Может, и Хертек с ними?
– Нет, моего мужа среди них я не заметила... Адымаш вышла из юрты, разгребла снег над перевернутым вверх дном котлом, опрокинула его. Вздохнула: мяса было совсем мало, а другими припасами они с осени не обзавелись. Овец до весны Яшканчи резать не будет, разве теленка...
Перебор копыт послышался явственнее, хотя всадники и не могли подъехать так быстро. Она подняла голову и облегченно перевела дух: гости свернули на тропу, ведущую к аилу Чета Чалпана. Адымаш поставила котел на место, забросала его снегом и старательно оптоптала по краям. Кто же на этот раз приехал к Чалпану?
Глава четвертая
УЩЕЛЬЕ АРКЫТА
Ущелье Аркыта похоже на каменный мешок с узким горлом. И это место Техтиек избрал для сформированных им и Анчи отрядов кезеров. Сюда, в глубину гор, ни пешему, ни конному не попасть, если не знать обходных троп, пробитых козлами и охотниками, идущими по их следам. И хотя главные события будут разворачиваться в долине Теренг, до которой отсюда надо одолеть не один перевал, воины Шамбалы должны быть подготовлены для возможных боев с русскими стражниками и солдатами здесь. Они покинут этот лагерь только в нужный момент, чтобы перекрыть дороги, оседлать перевалы и взять под свою защиту не только бурханов, но и тех, кто придет к ним.
Сейчас Техтиек ехал сюда хозяином и очень удивился, когда ему преградили путь воины в коротких куртках, перехваченных широкими ремнями, в меховых шапках с кистями, с ружьями на плече, к которым примкнуты штыки.
– Шамбала!-вспомнил Техтиек пароль-заклинанне бурханов.
– Калагия! Войди в Шамбалу!1-отозвались воины и расступились.
За очередным камнем его снова остановили.
– Шамбала!-сказал уже раздраженно Техтиек. Ему навстречу шагнул пожилой воин с суровым лицом, держа руку на рукояти короткого меча.