Белый Бурхан
Шрифт:
Хан Ойрот откровенно рассмеялся:
– Ну, этому алтайцев учить не надо! Они с детства умеют резать скот!
– Солдаты русских - не бараны!-угрюмо уронил Хертек.
– Они тоже умеют владеть штыком, саблей и кинжалом!
Техтиек почувствовал, как в нем закипает злоба на Хертека. Не будь тот человеком бурхана Пунцага, он бы узнал, как звенит клинок, молниеносно выхватываемый из
ножен!
– И еще, хан Ойрот... Я заметил, что среди воинов, собранных здесь, есть люди, которым место на виселице... Хотел бы я знать, как сюда попали бандиты Техтиека!
Хертек
Пунцаг хотя и был одним из бурханов, терялся в присутствии Хертека и серьезно опасался неистовства Техтиека. Ему все еще казалось, что он спит и видит страшный сон, какой часто видел в дацане: голым его преследуют псы с оскаленными мордами. И он боялся проснуться:
вдруг он и в самом деле голый среди стаи псов?
Он не знал, как Белый Бурхан узнал о его ночных кошмарах. Но однажды он вызвал его к себе и строго сказал:
– Ты-бурхан и тебе надо забыть, что ты был ховраком и ламой! Тебе некого бояться! Ты - один из богов Алтая, и поэтому все должны бояться тебя!
– Я не умею стрелять и не знаю приемов борьбы. Я боюсь оружия и не хочу брать его в руки!
– А тебе и не надо этого делать. С оружием пусть хорошо обращаются те, кому это положено. Земные дела - не твои!.. Я могу тебе помочь избавиться от страха, но будет лучше, если от него ты избавишься сам... Будешь следить за Техтиеком и его бандой! Подбери себе людей для охраны и - действуй.
Теперь у него есть Хертек.
Хертек и Техтиек вернулись поздно, но Пунцаг еще не спал, изучал карту, врученную ему Белым Бурханом, и стараясь оставить в памяти каждый извив многочисленных рек, каждый поворот горных хребтов, название каждого большого или малого селения... Карту возить с собой не будешь, а Алтай он обязан знать!
– Докладывай, страж бурханов!-кивнул Пунцаг Хертеку.
– Мы с ханом Ойротом изучили все, но наши мнения разделились. Я предлагаю очистить ущелье от всех лишних людей и оставить в нем только тех, кто действительно может стать воином! Я понимаю, что бурханам нужны люди. Но нужны те люди, от которых будет толк!
Бурхан кивнул.
– Но моим подсчетам, бурхан, таких людей человек сто, не больше. Остальные должны уйти.
Бурхан снова кивнул.
– Всех, кто останется, надо разбить на четыре отряда и выбрать им командиров, способных владеть оружием. Из этих четырех отрядов на коней надо посадить два, один отряд оставить в пешем строю для охраны дорог и перевалов, последний отряд, куда я думаю отобрать самых молодых и крепких парней, сделать стражем бурханов. Его я буду обучать сам.
– Ну а что предлагает хан Ойрот?
– поднял Пунцаг глаза на Техтиека.
– Хертек - страж бурханов, и ему, конечно, хватит четырех отрядов для того, чтобы охранять Храм Идама и долину Теренг со всеми дорогами, переправами и перевалами. А мне, хану Ойроту, нужна армия в тысячи и тысячи воинов, чтобы выгнать русских!
Техтиек говорил зло, напористо, зная податливость бур-хана. Но кивка головы не дождался.
– И одного ущелья Аркыта для моей армии мало! Я должен найти десятки глухих мест, где мог бы собирать и обучать моих людей! Я настаиваю, бурхан, чтобы мне было дано право распоряжаться моими людьми так, как считаю нужным я, хан Ойрот. А страж бурханов Хертек пусть работает со своими отрядами... Я даже могу уступить ему этот каменный мешок!
Только теперь бурхан кивнул. А потом встал, заставив подняться Хертека и Техтиека, сказал устало, но твердо:
– Хорошо. Страж бурханов пусть работает со своими людьми, а ты, хан Ойрот, создавай свою армию. Вы оба свободны в своих действиях, но я должен знать все.
Стояла хорошая лунная ночь. Искрился снег, глубокие тени меняли рисунок гор, но делали белую тропу четче и приметнее, чем солнечным днем, когда все рассеивается и теряется в пиршестве белых снегов. Но особенно хорош был сейчас воздух-синий, бодрящий, с поразительной прозрачностью и какой-то стеклянной твердостью. При желании его, казалось, можно было рубить мечом на куски и он, падая на жесткий камень тропы, звенел бы, как серебряная монета на фарфоровой китайской тарелке... В долинах никогда не бывает такого воздуха даже зимой, им богаты только горы, вынырнувшие к самому небу из облаков, где плавают вершины деревьев...
Когда-то, очень давно, они с Самбажыком вот так же пробирались козьей тропой к стану врагов, чтобы выкрасть часового и узнать маршрут, по которому отряды ненавистного Тырчака должны были уйти на Сарып-Сеп, где попасть в засаду. Батор Самбажык долго молчал, потом бросил повод и оставил седло, поднял руку, насторожился, будто к чему-то прислушивался. Удивленный Бузур-оол остановился, приготовив оружие. Самбажык рассмеялся:
– Я только хотел услышать, как звенит луна, там, в небе!
– Вы способны слушать луну, батор, когда нас ждут впереди столь суровые испытания?-поразился тогда Бузур-оол.
И Самбажык сказал, что тот человек по-настоящему ничтожен, который не любуется миром перед тем, как покинуть его навсегда...
Бурхан остановился и спешился. Хертек последовал его примеру, хотя и не знал, зачем тот это сделал. Тогда бурхан обернулся, и Хертек увидел на его губах непривычную улыбку:
– Вам тоже, Хертек, мешает цокот копыт?
– Нет, бурхан, он мне не мешает.
– Это потому, что вы не знаете, что такое настоящая тишина. Та тишина, когда слышно, как стучит сердце и льется по жилам горячая кровь...
Хертек удивился: всем, даже хану Ойроту, бурхан говорил только "ты" и любой форме беседы предпочитал повелительную. Может, сейчас он скажет что-нибудь похожее на ту мысль батора Самбажыка, так поразившую его, Бузур-оола?
Нет, не сказал. Повел коня, низко опустив голову. Такое впечатление, что он возвращается не в свои солнечные чертоги высшей мудрости и правды, а в тюрьму, где его должны запереть на замок!
Тропа начала забирать влево, потом пошла прямо вверх, опустилась, завернула вправо... Хертеку уже надоело идти пешком, но он не имел права сесть в седло, пока того же не сделает сам бурхан. А тот снова остановился и прислушался: