Белый царь – Иван Грозный. Книга 1
Шрифт:
– Непременно, владыка.
Филипп перекрестил старинного друга.
Ургин тут же направился в Кремль. Там он узнал, что Иван Васильевич только что вернулся из опричного двора, но принять его не может. Приступ вновь уложил царя в постель. Дмитрий хотел переговорить с лекарями, но им было не до него. Так ни с чем он и вернулся на свое подворье, где его ждал сын.
Ургин не ожидал увидеть Алексея, так как тот с дружиной уже полгода вел поиски разбойника Кудеяра.
– Алешка, ты здесь? Неужели наконец-то поймал лиходея?
– Нет!
– Откуда такие сомнения?
Княжич улыбнулся.
– Отец, может, в дом пригласишь? Или так и будем во дворе разговаривать?
Князь спохватился:
– Да, конечно, Лешка, проходи. И чего разрешения спрашиваешь? Дом такой же мой, как и твой. Наш, общий.
Покуда готовился обед, отец с сыном уединились в горнице.
Ургин спросил:
– Так почему ты сомневаешься в существовании Кудеяра?
– Да получается, что он как призрак, сегодня здесь, завтра там, за сотни верст. С десяток разбойничьих шаек разгромили. Пленники говорят, что они Кудеяровы люди, а где он, не знают. Был да сплыл.
– Так, может, Кудеяра и на самом деле нет? Этим именем прикрываются главари разбойных шаек?
– Выясним. Недолго охотиться осталось. В курских лесах мы разбойников крепко прижали. Если и есть Кудеяр, то только там, более негде. Значит, выловим.
– Тогда почему ты на Москву явился, коли след разбойника взял?
– Запасы пополнить, коней сменить, телеги, одежду. Со временем все изнашивается, даже люди. А вот чего у тебя настроение плохое? Будто и не рад встрече.
– Рад, сын, рад, только дела на Москве нехорошие.
– Что такое?
– Да ничего. Ты исполняй царский приказ, а мы тут как-нибудь с Божьей помощью разберемся.
– С чем или с кем разбираться собираешься, отец?
– Прости, сын, тебя это не касается.
Кирьян доложил, что обед подан в трапезную. Разговор отца с сыном прервался.
Через двое суток дружина княжича Алексея покинула Москву. Царь по-прежнему болел, и доступа к нему не было. Филипп продолжал исполнять обязанности митрополита. Наступило затишье. Но оно, как известно, приходит перед бурей.
Ее началом послужило возвращение из Соловецкого монастыря специальной особой комиссии. Царь почувствовал себя лучше и принял епископа Суздальского Пафнутия, архимандрита Феодосия и князя Василия Темкина, проводивших тайное дознание. Он сделал это лишь потому, что понятия не имел о существовании такой комиссии.
Когда упомянутые персоны явились к нему, царь, бледный и слабый от болезни, спросил Пафнутия:
– А скажи мне, отче, кто отдал приказ на проведение следствия в отношении действующего митрополита? Или ты, а также другие епископы не в его подчинении? Так кто разрешил?
Суздальский епископ смутился, и за него ответил Темкин:
– Государь, духовенство в лице присутствующих здесь
Иван Васильевич повысил голос:
– Почему я об этом не знал?
– Прости, государь, но сначала ты был занят следствием по боярскому заговору, потом заболел, и разрешение на нашу поездку дал Алексей Данилович Басманов.
– Вот как? Лихо. А не освященный ли собор вправе решать вопросы в отношении главы церкви? Или Басманов выше собора, да и царя?
Иван Грозный закашлялся. Рингер принес настой. Царь выпил его и успокоился.
– Ладно, с Алексеем Даниловичем разберемся. С чем вы ко мне явились? Ведь всякому известно, что Филипп не может быть замешан ни в каких темных делах и уж тем более в неправедном житии.
Князь Темкин вздохнул.
– Я думал так же, когда отправился на Соловки. Алексей Данилович был уверен, что следствие закончится ничем, но…
– Что? – вскричал царь.
– Не гневайся, государь, обвинения духовенства нашли свое подтверждение.
– Этого не может быть.
– Увы. Алексей Данилович и послал меня на Соловки, чтобы я смотрел за тем, праведно ли ведется следствие. Как это ни прискорбно, но обвинения подтвердились.
– Кто их подтвердил?
– Игумен Соловецкой обители Паисий, а также девять монахов дали показания против владыки Филиппа. Они готовы подтвердить их на соборе.
Царь поднялся, подошел к Пафнутию.
– Сколько ты заплатил игумену за ложь, епископ?
Тот изобразил недоумение.
– О чем ты, государь? Почему оскорбляешь? Разве кто-то из нас давал показания против владыки?
Силы оставили Ивана Васильевича, потрясенного полученным известием. Он приказал всем убираться, с помощью лекаря прошел в опочивальню, где прилег на постель.
Бояре и продавшиеся им епископы торжествовали. Они тут же назначили собор на ноябрь месяц.
Соглашение о разграничении сфер деятельности церковной и светской власти, подписанное Иваном Васильевичем и Филиппом, ставило царя в сложное положение. Он мог пытаться защитить святителя, но не имел права нарушить соборное постановление. То, что делалось на благо, обернулось коварством изменников, вредом.
Но царь не оставлял надежды вывести митрополита из-под удара вероломного внутреннего врага. Вечером того же дня он послал за Филиппом.
Митрополит явился тут же и сразу справился о здоровье царя.
Иван Грозный ответил:
– Что мое здоровье? Хворь уйдет, силы вернутся, а вот заговорщики, имеющие показания против тебя, не успокоятся. Нашли-таки способ нанести ответный удар! Они привезли из Соловецкой обители игумена и монахов, давших показания о твоей якобы неправедной жизни.