Белый царь – Иван Грозный. Книга 1
Шрифт:
– Ты желаешь что-то сказать, Мария?
– Хочу пред смертью вымолить прощение за то зло, которое причинила тебе.
Иван Васильевич вздохнул.
– Мне не за что тебя прощать.
– Ты никогда не любил меня. Не говори ничего, я знаю. Ты всегда думал только об Анастасии. Я смирилась с этим. Прошу, поцелуй меня в последний раз. Это будет и прощением, и прощанием.
Царь прикоснулся губами к мокрому лбу супруги.
6 сентября в Москву ушло сообщение о смерти Марии Темрюковны.
– Царицу отравили! – шептались люди
Об этом только и говорили. Никто и думать не хотел, что молодая черкешенка могла умереть от болезни.
Царь велел доставить тело царицы в Александровскую слободу. Там ее отпели и повезли в Москву в сопровождении царя, Михаила Темрюковича, Алексея и Федора Басмановых, Афанасия Вяземского, Бориса Годунова, Глинских, Милославских и других вельмож. Похоронили Марию Темрюковну рядом с царицей Анастасией.
9 октября князь Старицкий вместе с семьей, сопровождавшей его в походе, остановился на последней ямской станции перед Александровской слободой. Понимал ли Владимир, что ждет его там? Нет! Иначе он попытался бы скрыться или хотя бы спасти семью, в чем ему несомненно помогли бы бояре, враждебные царю.
Дружина Малюты Скуратова появилась внезапно, окружила лагерь, обезоружила немногочисленную охрану князя Старицкого. В шатер Владимира Андреевича вошли Скуратов и Василий Грязной.
Князь спросил:
– Что вам надо? Царь послал встретить меня? Но в этом нет никакой необходимости.
– Увы, Владимир Андреевич, – проговорил Скуратов. – Дело в другом. Мы прибыли не охранять тебя, а арестовать.
– Что? – в изумлении воскликнул князь Старицкий.
– Царь повелел передать, что считает тебя не братом, а кровным врагом, – объявил Малюта.
– Ничего не понимаю, – растерялся Владимир Андреевич. – Почему?
– А потому! – неожиданно раздался голос Ивана Грозного. – Ты, князь, дошел до крайности, замыслив убийство законного царя и его семьи.
Появления царя не ожидал никто.
Малюта раскрыл рот от удивления.
– Государь?..
– Помолчи! – Царь посмотрел на Старицкого. – Ты будешь отрицать свою вину?
– Я готовил твое убийство? Но это ложь!
Иван Грозный поднял руку. В шатер ввели повара Моляву. Тот стоял, опустив голову.
Царь повернулся к Скуратову:
– Показание Молявы при тебе?
– Да, государь.
– Зачитай!
– Сейчас. Это мы быстро. Вот протокол допроса царского повара. Так, ага!..
Малюта прочитал показания. Из них следовало, что князь Старицкий велел Моляве подать на царский стол рыбу, посыпанную порошком, напоминающим обычную соль. Сделать это надо было на торжественном обеде, после возвращения Владимира из похода на турок и татар. Молява получил пятьдесят рублей, не считая щедрых обещаний.
Царь повернулся к повару:
– Ты, Молява, подтверждаешь свои слова, только что зачитанные?
– Да, – тихо сказал повар. – Подтверждаю.
Царь перевел взгляд на двоюродного
– Слышал, Владимир? Или и теперь будешь отпираться?
– Но, государь, это же неправда. Чтобы я, твой двоюродный брат, общался с каким-то поваром!..
– Иного я и не ждал. А ведь предупреждал тебя, просил, порви с враждебным боярством, не иди у него на поводу, не слушай мать, служи честно. Ан нет! Ты хоть бы в Костроме вел себя скромнее. А то принимал почести как настоящий царь. Понравилось? Кто надоумил тебя отравить меня и детей рыбой?
– Да не было ничего подобного, государь.
– Конечно! Все врут, один ты говоришь правду. Не знаешь, что Скуратов долго следил за тобой! Княгиня Ефросинья надоумила отравить меня? Не она ли и яд тебе прислала?
– Меня оклеветали, государь.
– Хватит! – повысил голос царь. – Надоело. Малюта, возьми у начальника стражи порошок, сданный Молявой, принеси сюда его да вина в кубке.
Князь Старицкий побледнел.
– Ты что задумал, Иван Васильевич?
– Угостить тебя тем, что ты припас для меня и моих сыновей.
– Но я не припасал ничего.
– Перестань ныть, веди себя так, как надлежит князю.
– Почему не велишь судить меня и казнить прилюдно, раз считаешь, что я готовил государственный переворот?
– О чем ты говоришь, князь? Это не казнь, а возмездие.
Малюта внес кубок, доложил:
– Я всыпал порошок в вино, государь!
– Поставь на стол.
Скуратов подчинился.
Царь взглянул на Старицкого.
– Пей, Владимир Андреевич!
– Нет!
Из занавеси вышла супруга Владимира Евдокия Романовна, урожденная Одоевская, двоюродная сестра Андрея Курбского.
– Не унижайся, князь! Такова наша судьба. Пей, и я выпью. Вместе жили, вместе и умрем. – Княгиня взглянула на царя. – Последняя просьба, государь. Детей пощади!
– Евдокия! – воскликнул князь Старицкий.
– Пей! – твердо сказала княгиня.
Владимир, а за ним и Евдокия приложились к кубку.
Царь вышел из шатра. Холодный ветер трепал его длинные волосы.
Вскоре появился Скуратов.
– Все, государь, князь Старицкий и его супруга мертвы.
– Мертвы, – тихо повторил Иван, тряхнул головой и приказал: – Тела в Москву, туда же и детей их. С утра послать гонца в Горицкий девичий монастырь с приказом доставить монахиню Евдокию, княгиню Старицкую в Александровскую слободу. Исполняй!
Иван Васильевич оседал коня и скрылся в темноте, сопровождаемый небольшим отрядом опричников.
Владимир Андреевич Старицкий был торжественно, в присутствии Ивана Грозного, похоронен в Архангельском соборе.
Царь ждал прибытия княгини Ефросиньи, но увидеться с теткой ему было не суждено.
22 октября для доклада зашел Малюта Скуратов.
Царь первым делом поинтересовался:
– Где находится княгиня Ефросинья?
Малюта склонил голову.
– У меня плохая новость, государь.