Белый царь – Иван Грозный. Книга 1
Шрифт:
– Слушаюсь!
Но Семенов спросил:
– Позволь, государь, домой пойти? Считай полгода семьи не видал.
– Так ты москвич?
– Да.
Царь приказал Корзе:
– Проводить до дома!
– Слушаюсь. – Помощник Скуратова вывел гонца из палаты.
Царь сел на лавку.
– Вот такие дела, Дмитрий!
– Что думаешь делать?
– Воеводу и прочих начальников накажу по всей строгости. Ратников прикажу перевести в соседние крепости, а в Изборске посажу других.
– Следствие бы надо провести.
– Надо! Проведем.
Вернулся Скуратов и доложил:
– Государь,
– Спрашивай.
– Почему ты приказал послать рать на освобождение Изборска из Юрьева, а не из Пскова, откуда ближе?
Лучше бы Малюта не задавал подобного вопроса.
Царь подошел вплотную к своему приближенному опричнику.
– А может, Григорий Лукьянович, мне еще объяснить, почему я вообще войска к Изборску приказал послать? Зачем нам такая крепость, которую захватили без боя несколько сотен ряженых поляков!
– Прости, государь, за глупый вопрос.
– Слушай приказ. Во все крепости в Ливонии отправить указ, запрещающий впускать кого бы то ни было неизвестного. Усилить охранение. На ночь высылать за стены дозоры, выставлять скрытые сторожевые посты.
– Слушаюсь, государь! – воскликнул Скуратов.
– Да погоди ты орать! Это еще не все. Срочно подобрать людей и отправить их под охраной в Изборск для тщательного расследования причин захвата неприступного укрепленного пункта малыми силами поляков. Дружины Морозова выбьют их из крепости, пленных возьмут. Работать будет с кем. Воеводу и других начальников от сотника и выше доставить в Москву. Воеводе Морозову посадить в Изборске своих людей, тамошних ратников распределить по войскам в Полоцке, Юрьеве и других крепостях. Вот теперь все.
– Слушаюсь, государь!
– Ступай!
Вошел лекарь Марии Темрюковны, Арнольд Линдей.
– Позволь, государь?
– Что тебе?
– Царица занедужила, просит тебя зайти к ней.
– Чем занедужила?
– Жар у нее, боли в груди.
– Так это ты должен быть рядом с царицей, а не я. Лекарскому делу меня не обучали.
– Я делаю все, что надо, но Мария Темрюковна желает тебя видеть.
Дмитрий Ургин поднялся.
– Ступай к жене, Иван Васильевич. Знаю, не люба она тебе, но все же супруга. Не надо обижать женщину, тем более больную. Да и я поеду на подворье, по совету Федота Борзова отлежусь пару дней. Но коли нужен стану, вызывай не сомневаясь.
– Ладно. Ты прав. Негоже обижать женщин, даже нелюбимых. И тебе лечиться надо. Езжай, Дмитрий Михайлович. Я тоже завтра на Москву отправлюсь. Надо с князем Владимиром Андреевичем встретиться. Будет время, заеду к тебе.
– Да поможет тебе Господь, государь.
– И тебе тоже, Дмитрий.
Князь Ургин отправился в Москву. Царь навестил заболевшую супругу. Скуратов с присущим ему усердием принялся за исполнение полученного приказа.
Утром тринадцатого января во все крепости в Ливонии выехали гонцы с особым указом. Собралась и комиссия для выезда в Изборск. Людьми Скуратова был подготовлен обоз, назначена охрана. Все ждали новостей от воеводы Юрьева. Его дружины форсированным маршем шли к крепости. А Русь ждали новые испытания.
Полторы недели понадобились воеводе Михаилу Морозову, чтобы, не прибегая к штурму Изборска, принудить литовцев к сдаче. Это
В крепость тут же отправилась опричная комиссия. В начале февраля в Москву были доставлены русские изменники, выступившие на стороне литовцев.
8 февраля к Ивану Грозному явился Малюта и доложил:
– Государь, следствие по делу о захвате Изборска закончено.
Иван Васильевич указал ему на лавку.
– В ногах правды нет. Садись и рассказывай обстоятельно.
Малюта присел.
– Вот что удалось выяснить. Отряд литовцев численностью в восемьсот человек тайно подошел к Изборску. В ночь на восьмое января он встал вблизи крепости и окружил ее малыми силами. Командовали отрядом князь Александр Полубенский с братом Иваном. При них были трое русских бывших служивых людей, бежавших в Литву. Один из них, Тимофей Тетерин, до пострижения в монахи и бегства был стрелецким головой.
– Слыхал о нем, продолжай, – сказал царь.
– Так вот этот Тетерин и придумал, как взять без боя Изборск, предложил переодеться в опричников. Он говорил с воротником. Тот услышал, что прибыл отряд царя, и пропустил литовцев в крепость.
Иван Грозный спросил:
– Разве воротник имел право пускать кого-либо за стены без доклада воеводе или начальнику стражи?
– Нет, но воевода в то время, прости, государь, пьянствовал с войсковыми начальниками и дьяками. Воротнику не у кого было спрашивать разрешения, а Тетерин грозил смертью за непослушание. Поляки захватили в плен всех. Только сотня Анисима Ильина, пославшего гонца в Москву, да люди Ефима Гранина, прорвавшиеся к ним, оказали сопротивление.
– Они погибли?
– Нет, государь, продержались до подхода воеводы Михайло Морозова. Впрочем, литовцы особо не пытались сбить их с башни и части стены, не желали, видно, нести потери. Они больше грабили, надругались над храмом.
– Пленных и наших предателей доставили на Москву?
– Вельможи Сигизмунда ушли из крепости, узнав, что к Изборску идут войска из Юрьева. Они бросили отряд. Предатели не пожелали сдаться, ратники Морозова порубили их. Воинских начальников да сообщников Тетерина, подьячего Семена Андреева, Петра Лазарева, дьяков ближних к Изборску ливонских замков доставили в Москву. Они признались, что готовились к сдаче полякам Мариенбурга, Тарваста и Феллина, даже Пскова. А над сей изменой якобы стоит Пимен, архиепископ Новгородский.
– Что значит якобы?
– Против Пимена у нас нет никаких доказательств. Так что обвинить его мы не можем.
Иван Грозный зловеще проговорил:
– Пока не можем. Но мое время придет. Пимен являлся главным обвинителем Филиппа. Он добился его низложения, но так и не получил митрополичью кафедру. Вот и повод для мести мне. Выступить против меня наши внутренние враги не могут. Сил не хватает. А вот сдать города и крепости Сигизмунду – почему нет? Получай, мол, царь, подарок. Они не думают, к чему может привести их гнусная месть. Отпадение Ливонии, новгородских и псковских земель смертельно для России. Это, Малюта, распад страны. Удайся заговор, и нас тут же разорвут внешние враги. Покуда не поздно, необходимо гасить бунт в зародыше. Предо мной выбор: уничтожение нескольких тысяч бунтовщиков или гибель многомиллионного народа. Что я должен сделать, Малюта?