Белый легион: Террор не пройдёт!

Рясной Илья

— Не выйдет у вас ничего, — жалобно проблеял Клюв.

— А что нам помешает?.. Есть ещё один вариант, только не знаю, больше он тебе понравится… Я тебя везу за Кольцевую и закапываю…

— За что наехали? — заскулил Клюв.

— Есть за что, Алик. Вспомни расстрел на Авиастроительной. Не доказали тебе. Но там был ты. Четыре трупа… За убийства отвечать надо. Мы тут решили небольшую зачистку в городе от нежелательных элементов устроить, — Артемьев ещё раз врезал Клюву ногой по голени, но не так сильно.

— Что хотите-то от меня? — Клюву было очень неудобно вести

переговоры лёжа, но Артемьева такой стиль общения вполне устраивал.

— Ты с Сашей Кандагарским работал?

— Работал!

— Над чем?

— Долги вышибал.

— Много народу заглушили?

— Не знаю…

— Ты в курсах, что Сашу ухлопали?

— В курсах.

— А за что?

— Не знаю. Я с ним три месяца как разошёлся.

— Он тебя отпустил?

— А куда денется?

— Саша подобрел? Или ты ему на хрен не нужен стал?

— Ему виднее.

— Не нужен, — засмеялся Артемьев. — Ты слабый, Алик. Трепливый. А у него пошли серьёзные дела. Правильно ведь?

— Он заказ получил. Серьёзный.

— Какой?

— Мне не говорил.

— За что его могли завалить?

— Не знаю! — воскликнул со слезами Клюв. — Я не знаю!

— Предположения? — Артемьев позволил Клюву присесть на земле и склонился над ним, глядя сверху вниз.

— Когда Сашу завалили… В тот день я в кабаке был, где он обычно вечерами гудит… Один гадёныш там крутился…. Кепка на лоб. Нос горбатый. Глаза хитрые. Шифровался, как мог… Но я его узнал…

— Кто это был?

— Махмуд.

— Что за гусь?

— Мы с чеченцами переговоры о работе вели. Так Махмуд там крутился при ихнем бугре.

— Что за бугор?

— Султан.

— Известная сволочь… А ты хороший парень, Алик…

Клюва подняли, усадили в машину, предварительно отряхнув, чтобы сиденье не пачкал.

— Ты очень хороший парень, — улыбнулся открытой, широкой русской улыбкой Артемьев. — Ты созрел, чтобы стать агентом Управления по борьбе с бандитизмом.

— Я?!

— Ты.

— С какой такой радости?

— Чеченов заложил. На нас поработал. Остаётся теперь рассказать остальное, что знаешь… Работа у нас не пыльная. В случае чего я тебе помогу, коли туго станет в нелёгкой бандитской жизни.

— Я не въехал, это вы о чем?

— Работать мы будем с тобой, Алик. Рука об руку. Как соратники.

— Никогда!

— Ты же знаешь, что будем… Иначе тебя не будет… А теперь брысь отсюда.

Клюва выпихнули из салона. Водитель наддал газ, обдав бандита выхлопными газами.

— Значит, все-таки Сашу прибрали чеченцы, — сказал оперативник, сидевший на заднем сиденье.

— Похоже на то… Так, по приезде в контору мне быстро весь расклад на этих самых Султана и Махмуда, — приказал Артемьев, прикидывая, что у Глеба сегодня определится новый обширный фронт работы.

Если бы Сергей Радченко был тем, за кого себя выдавал, — то есть «новорусским» удачливым котом сорока пяти лет от роду, богатым и бесшабашным, считающим, что ему на роду написано хватать за хвост жар-птиц, с компьютером вместо головы и цепкостью клеща, интересующимся только приумножением капиталов, то

ему бы пришёл конец в тот же день. Но в увлекательной книге его жизни было много авантюрных страниц. А одним из самых насыщенных событиями этапов своего большого жизненного пути он считал работу в службе наружного наблюдения Комитета госбезопасности СССР. Было время, он входил в число лучших топтунов, отработал и старшим группы, и руководителем отделения. Уже потом его занесло в экономическую контрразведку на нелегальную работу. Тогда, в конце перестройки, КГБ активно создавал свои подпольные коммерческие структуры.

Две машины — задрипанную «Тойоту» и «Форд» — пару раз Радченко намётанным взглядом вычленил из потока движения. Сердце сладостно и тревожно ёкнуло. Черт, ведь за ним ведётся наблюдение!

Этот вывод надлежало проверить как можно обстоятельнее. Резких движений он не делал — «хвост» нельзя резко обрубать. Неведомые недоброжелатели навесят другой, более квалифицированный. Или устроят ещё что-то. С «хвостом» надо поиграть. Перво-наперво убедиться на сто процентов, что действительно имеет место слежка.

Убедиться в наличии скрытого наблюдения для профессионала не составляло труда. Около Пушкинской площади Радченко проскочил на красный светофор и поглядел, как засуетились преследователи. Через несколько минут он выполнил лихой разворот в неположенном месте. И окончательно убедился, что преследователи вцепились в него крепко. Пока прорисовались две машины. Судя по тому, как плотно они держались за него, ими бригада «наружки» и ограничивалась.

Последний финт с грубым нарушением дорожных правил обошёлся финансисту в пятьсот рублей — на трассе очень некстати подвернулся гаишнику. Унылого вида дорожный пират в синем комбезе с удовольствием остановил навороченный «глазастый» темно-синий, только из мойки «Мерседес».

Радченко сунул старшине стольник и посмотрел, как страдальчески скривилось у служивого лицо:

— Чего мало, командир? Вот вам хорошо. Машина. Офис наверняка. Квартирка… У меня зарплата нищая. Стою тут с утра до вечера, дышу выхлопными газами… Если уж совести нет, то езжайте дальше, — махнул гаишник жезлом.

Это было нечто новое в системе вымогательства на дорогах. Обычно стражи дорожного спокойствия давили на страх, но уж никак не на совесть. Обалдевший от такого поворота бизнесмен вынул пятисотку:

— На, чтобы детишки не голодали.

Купюра быстро исчезла в кармане гаишника.

— Приятного пути, — молодцевато козырнул старшина.

— И тебе приятно постоять. — Радченко тронул машину. Преследователей не было видно. Но они вскоре нарисовались.

Финансист рулил по Москве, насвистывая весёлый мотивчик. Странное у него было состояние. С одной стороны, холодок полз по коже от близости затаившейся рядом угрозы. С другой — пьянил давно забытый азарт полевой работы. Ему давно осточертели все эти банки, склянки, фирмы, оффшоры, переговоры, уклонения от налогов и прочая муть. Душа жаждала движения, риска, схватки. Такого в его жизни уже давно не было. Весь риск заключался в несвоевременном падении или росте акций.