Белый легион: Террор не пройдёт!
Шрифт:
— Ну что, гадина, стреляй, — выдал совершенно дурацкую фразу, расправив плечи — прямо Орлёнок из одноимённой героической песни.
А Атлет — а это был Глеб — вздохнул:
— Какой пафос… Давайте присядем, Алексей Леонидович. Что в коридоре стоять.
Гурвич послушно прошёл в комнату, сел на диван, руки на коленях, спина выпрямлена.
— Если бы мы хотели вас убить, то убили бы… Сейчас у нас разговор. Ни к чему не обязывающий. Гурвич не отвечал.
— Анжела, красавица, подожди на улице со Стасом, — обернулся к девушке Глеб.
Она послушно вышла из своей квартиры.
— Кто вы? — спросил Гурвич обречённо.
— Мы не те, кто разделались с вашими друзьями, Алексей Леонидович. Мы те, кто пытается им помешать.
— Вы знаете, кто их уничтожил?
— Сейчас не время для ответов. Сейчас время для взаимовыгодных предложений. Вас рано или поздно найдут. Мы обеспечим вам безопасность.
— Почему я должен вам верить?
— Что же… Я могу уйти… И вы останетесь один… Ну, не совсем один. С Анжелой, которая привязалась к вам, как собачка. И которую вы тоже подставляете под удар…
— Что я должен делать?
— Ничего. Просто по собственной воле пойти с нами…
— Пошли, — Гурвич поднялся.
Обманывают его, говорят ли правду — не имело никакого значения. Все равно у него не было выбора. Теперь его судьба ему не принадлежала. Она была в руках этих людей.
В пятикомнатном деревянном доме на отшибе Егорьевского района Подмосковья не было роскоши, строители не стремились порадовать глаз интерьерами, однако имелось все необходимое для жизни. И самое важное для Гурвича — на столе стоял мощный компьютер. Правда, без доступа в мировую паутину учёный ощущал себя будто в инвалидной коляске, но ничего, это можно пережить. Когда жив, многое можно пережить…
Программист с трудом осознал, что здесь ему предстоит провести достаточно длительное время в компании трех охранников. Но это лучше, чем лежать в земле.
— Это телохранители или конвоиры? — перво-наперво спросил Гурвич, когда его ознакомили с тем, где и как ему жить.
— В зависимости от ситуации, — сказал Глеб. — В числе прочего они предостерегут вас от необдуманных импульсивных поступков, к которым у творческих людей имеется определённая склонность.
— Все ясно, я арестованный.
— Вы наш гость. И дополнительно к этому являетесь носителем информации, представляющей серьёзную ценность. Поэтому мы обязаны принять меры предосторожности. Чтобы защитить свои и ваши интересы.
— Я не взбрыкну… Я все понимаю. — Гурвич налил пива из пластмассового бочонка, стоявшего на столе, — эти люди знали его пристрастия и позаботились о том, чтобы потрафить ему. — Все-таки объясните мне, как я попал в такую передрягу.
— Когда стало ясно, что проект «Титан» означает серьёзный технологический рывок, вас просто решили уничтожить, — произнёс Артемьев спокойным тоном.
— Я с самого начала боялся, что кончится именно этим. Они не позволят…
— Кто они?
— Не знаю… Они… Это нечто скрытое от глаз, но присутствующее рядом. Не знаю… Знаю, что они должны быть. Кто-то должен заказывать музыку на этом шарике… Похоронную музыку… Впрочем, вам лучше знать, — программист вздохнул горько, откинулся на сетчатом соломенном кресле, устремил свой взор куда-то вдаль, поверх зелёных крон деревьев. — Эх, Белидзе… Он был больше идеалист, чем прагматик. Он мечтал, что это открытие в области аномального химического синтеза заменит целые отрасли. Химзаводы, изничтожающие все живое, уйдут на свалку цивилизации. Земля очистится.
— Рай, — оценил Артемьев.
— Не рай на земле, но один из небольших шажков к нему сделали… Могли…
— Где документация по программе? — поинтересовался Глеб. — Только не надо лукавить… Мы в одной лодке.
— Она была у Алки.
— Два диска?
— Да. От них не осталось ничего…
— Вы можете восстановить информацию?
— На это понадобится время, — развёл руками Гурвич.
— Много?
— Несколько месяцев. Может, год…
— Ну что ж, время у нас есть, — заключил Артемьев.
— А что потом будет с открытием? — заёрзал в кресле Гурвич.
— Вы хотите попытаться его продать? — усмехнулся Артемьев.
— Не приведи господи! — воскликнул программист.
— Оно понадобится, — заверил Глеб. — В нужное время, в нужном месте. Главное, не поторопиться и не опоздать…
— Я понимаю, — кивнул Гурвич. — Кстати, я по-прежнему ничего не знаю о вас.
— Оно и к лучшему, — заверил Артемьев.
— Что будет потом со мной? — спросил с замиранием сердца Гурвич, понимавший, что находится в полной власти этих людей и от них теперь в его жизни зависит все, в том числе — жить или умереть.
— Посмотрим, — Глеб глянул в осунувшееся лицо Гурвича и подмигнул: — Не бойся, мы людей не убиваем.
— А кого убиваете? — встрепенулся программист. — Сусликов?
— Вампиров глушим. Есть такая профессия…
— Почему я вам верю? — слабо улыбнулся Гурвич.
— Потому что за нами правда, — со спокойной уверенностью произнёс Глеб.
Странно, но от этих слов душой Гурвича овладела какая-то умиротворённость — впервые за последнее время.
— Я не кровожадный, — он замялся. — Но как хотелось бы, чтобы за смерть моих друзей ответили…
— Как получится, Алексей Леонидович, — произнёс Глеб. — Как получится…
Через полчаса он гнал свой «Форд-Фокус» в направлении Москвы. Впереди стелилась полоска дороги, поднимающаяся на холмы и падающая вниз, с редкими коробочками автомобилей и тракторов.
— Только бы программист не выкинул фортель, — задумчиво произнёс сидящий на переднем сиденье Артемьев.
— Ребята будут держать его под контролем, — заверил Глеб. — Шахтёра он не обманет.
— Интересно, он восстановит технологический процесс?