Белый ворон

Петрова Мария

– Ясно. И надолго ты?

– Как обычно, может быть, задержусь на час, другой.

Джессика была агентом мэрии. Возможно, излишняя веселость насторожила Бетти, она не видела мать такой уже давно.

«Когда-нибудь я заболею так» – думала Бетти, подставив лицо теплому солнцу, пробивающемуся сквозь листья толпящихся деревьев, закрыв глаза и ощущая холодную расу еще теплой кожей ног. Человек счастлив тогда, когда спокоен, но даже в тот момент, когда солнце греет, от деревьев несет приятным сочным ветерком, а кофе в кружке, кажется, никогда не остынет, поймать спокойствие за хвост никак не получается. Бетти думала, что многие проблемы можно решить, не вороша их и отпустив их фоном, но это

оказалось не так просто. Отец уехал в Нью-Йорк, как только Бет исполнилось шестнадцать, было это не так давно, но достаточно, чтобы заработать недавний рецидив, от которого она до сих пор приходит в себя. Хоть маму и повысили, она все равно оставалась уставшей и измотанной, к этому можно было привыкнуть, но не Бетти. Проблемы, схожие с собственными загонами, стали существующими, нависшими как крупное яблоко над головой Ньютона, ожидающего его падения. Когда ждешь удара, он будет в тысячу раз больнее неожиданного. Особенно тяжело переносить ожидание.

Сквозь тишину Бетти услышала негромкий стук в дверь. Яблоко передумало падать.

– Итак, у нас сегодня в меню хлопья, оладьи с бананом, блинчики, – выкладывая все из холодильника и шкафов, перечисляла Бет, – морковный сок, кофе, зеленый чай и… столетнее авокадо. Авокадо лучше не есть, – фрукт полетел с мусорное ведро, откликнувшись оттуда болезненным звонким ударом.

– Я буду блинчики, – ответила Венди, – их же твоя мама готовит?

– Все тут моя мама готовит. Кроме японской еды, которую я заказываю, когда она задерживается, – доставая с верхней полки упаковку недоеденных сушей, сказала Бет.

– В школьной группе написали, что четырнадцатого будет игра.

– У баскетболистов?

– У кого же еще?

– О-о, как интересно.

– Да. Не терпится посмотреть на Уилла Блексмита.

– Венди запала на капитана баскетбольной команды. Звучит как лучший заголовок школьной газеты за весь год.

– Не запала, он не в моем вкусе.

– А кто в твоем вкусе?

– Ты думаешь, я буду с тобой мальчиков обсуждать?

– Не отходи от темы.

– Ну, Джейк Каспер, например.

– Капитан футбольной команды. А ты где его видела? Он же из Стоунхиллской академии.

– О, Бет, – устало, будто обреченно, посмеялась Венди, – мой брат с ним играет. Даже я с ним играла, пока не стала им неинтересна.

– Как родная сестра может быть неинтересной?

– Спроси у Вероники Лавгуд.

Бетти рассмеялась.

– Ладно. А Алекс Уолтер?

– Скорее Рэй Томпелгейр.

– Друг Блексмита.

– Да. И знаешь, я была бы готова променять отношения с Уиллом на наблюдения их идиллии. В женскую дружбу я не верю, в отличие от мужской.

– Дитя, чего сказать! – пожала плечами Бет, засовывая в рот последний ролл и выкидывая пластиковую упаковку.

Уилл Блексмит был невозможно рыжим, это было не единственным из его отличительных оригинальных качеств, но внимание, все же, привлекало. Бетти иногда удивлялась, как можно верить в то, что девочек в нем привлекает игра и лучшая черта Уизли, как можно быть таким наивным?!

– Вот, одно из главнейших различий мальчиков и девочек одного возраста: девочки в 17 перепробовали весь алкоголь, успели повстречаться с большей частью старшеклассников за три года в старшем звене и мастерски продолжают лгать Уиллу о том, что обожают баскетбол только благодаря ему, в то время как мальчики-десятиклассники скидываются на пиццу и машинки радиоуправления, которые разобьют в тот же час, на вечере видеоигр…

– Вау, такой философии ни в одной книге не прочтешь.

– Правильно, потому что всех сейчас волнует экономика и бизнес, а старых нормальных людей ты читать не хочешь.

– Я их не понимаю.

– Я не виню тебя, в четырнадцать

лет я сама мало чего понимала и любила корейцев.

– Корейцев? Никогда о тебе такого не слышала!

– Ты еще многое обо мне узнаешь, – захлопывая шкафчик, обклеенный сверху донизу плакатами популярных актеров, групп, наклейками, выцветшими фотографиями Чона Чонгука и других исполнителей, записками и вчерашнего проваленного теста по геометрии, ответила Бетти.

– Сколько времени?

– 11:11. Загадывай желание.

– Вот это я называю любовью к жизни… – со вздохом, полным спокойствия и умиротворенности, сказала Венди.

– Еще немного и ты тоже войдешь в ряды юных философов!

Урок обществознания. Учитель задает классический вопрос «Что же такое социум?». Ответ с точной формулировкой дает отличница с блестящей дорожкой из золотого кирпича в Оксфорд. Скука. Бетти пролистывает потрепанную тетрадку, вслушиваясь в тихий шелест, встречавшихся и с влагой, и с ветром, и с трехлетней пылью листов. Старая детская философия заставляла ее вставать и улыбаться, вспоминая и притворяясь, что ей все те же тринадцать, на ее двери все тот же Пак Чимин, с кухни доносится все тот же радостный смех родителей. На какой только самообман не идут иногда дети, чтобы замотать свои раны и просыпаться без мыслей «ну вот, опять». Перечитывая свой дневник, Бетти убеждалась в том, что забот ее в жизни не было ни тогда, ни сейчас, что тогдашние проблемы, кажущиеся реальными, были всего тревогой, решившейся вопросом времени, но не только. Она ни разу не влюбилась. Нормально жить до шестнадцати лет, ни разу не думая об объекте обожания по ночам, не убеждать себя в том, что это нормально, а на утро противиться собственным мыслям?

Бет обратила внимание на весь день ломящиеся от боли запястья, сегодня вены более явные, чем вчера.

И об этом рассуждала Гомес в своих дневниках, пока вопросы своего тела и состояния здоровья не стали неприятной темой. Кстати, Бет сама не отрицает, что была готова умереть в любую секунду. Ей не было стыдно за прожитые годы и историю в браузере (последнее из наглости).

Замечтавшись, Бетти не заметила подкравшегося к ней учителя, резко вырвавшего из рук тетрадь.

– Учишься, Гомес! – злорадно процедил тощий мистер Кук. Вообще-то он был профессором и вел до этого в трех университетах, пока родители студентов не заставили его бежать. Кук мельком пробежал глазами по корявому почерку. – А ты умнее не стала, – швыряя на парту помятый дневник, фыркнул он. Бетти не ответила, по своей порядочности. Ей нельзя было перекипать, иначе это может плохо кончиться для Кука.

***

Домой Бетти шла вместе с Венди.

– Дэн сказал, что я похожа на свинью с таким цветом волос.

– Пф! Забей, ты не для них красишься, – давясь газировкой, ответила Бет.

Венди посмотрела на нее снизу вверх презрительным взглядом.

– Газировка увеличивает вероятность смерти даже у здоровых.

– Тем более, терять мне нечего.

– Ты просто глупая.

– Не волнуйся, ты тоже.

– Спорить с тобой бесполезно. Ты ведь недавно в больнице под капельницей умирала! Тебе мало было?

– Скажем так, это из-за стресса. Да и к тому же, это было намеренным.

– Но план сорвался, насколько я знаю.

– Да, папа не приехал. И больше я таких ошибок допускать не буду.

– Но колу пить продолжишь.

– Несомненно.

Вечером начался ливень.

– Иногда мне хочется убить половину моей школы, – собирая и раздирая детскую мозаику, сказала Бетти.

– Почему? – включая настольную лампу, спросила мама, хотя знала ответ.

– Не знаю, мне то хочется подружиться со всеми, гулять, устраивать ночевки, пока я не увижу их истинное лицо и не разочаруюсь.