Бендиго Шефтер
Шрифт:
— Либо этот медведь взгромоздился на сугроб, либо мне пора на покой, — сказал Этан.
Наверное, так оно и было. Медведь выбрался из берлоги на прогулку, когда сугробы были высоки. Наверное, он был голоден, или кто-то его потревожил.
— Ну и ну, — сказал Этан. — Такие были сугробы, не меньше семнадцати футов, а? Нет, джентльмены, ноги моей но будет в этом каньоне.
Мы поехали дальше и вдруг увидали оленя.
— Буд, это твой, — сказал я.
Буд спрыгнул с седла и потихоньку двинулся вперед. Ветер дул в нашу сторону, так что Буд его не спугнул. Я ждал выстрела, опасаясь, что парень начнет нервничать и промажет. Но — нет, после выстрела олень метнулся, пробежал несколько шагов и рухнул в снег.
Мы подъехали и принялись разделывать тушу. Я спустился к ручью попить. Ручей подмерз только с самых краев, а в середине поток был таким быстрым, что мороз его не брал. Вода в нем оказалась холодной, аж зубы заныли. Я уже поднимался, когда заметил, что на песчаном дне что-то светится, и окунул руку в воду.
Когда я ее вытащил, на моей ладони блестело золото. Чистейший самородок, без примесей, весом не меньше унции. Может быть, он здесь единственный. Видно, что в воде он пробыл недолго, его, наверное, притащило течением, иначе вода и камень обточили бы острые края. Я выпрямился, вытер руки о штаны и спрятал самородок в карман. Постоял, прислушиваясь к разговору на берегу, и внимательно осмотрел окрестности.
В этом месте ручей бежал по гладким камням, но на расстоянии примерно в пятьдесят ярдов вверх по течению переваливал через корявый выступ крошащейся скалы. Может быть, оттуда и появилось золото. Лезть сейчас на скалу я не собирался: болела спина, и я не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, а тем более принялся обсуждать мои странные действия. Я просто постарался хорошо запомнить это местечко и вернулся к товарищам.
На Западе полно затерянных месторождений. Очень трудно раз и навсегда запомнить точные приметы, чтобы вернуться в намеченную точку. Каждый рассчитывает вернуться сразу же, но это не всегда получается. Я выбрал приметы вначале отдаленные, а потом — близкие, стараясь подбирать их так, чтобы они имели строгий характер лишь тогда, когда смотришь с определенной точки и с определенного расстояния.
До города мы добрались уже после заката, когда повалил снег.
Оказалось, что яд все же попал в одну из моих рваных ран. Меня долго трепала лихорадка, и прошло порядочно времени прежде, чем я смог встать на ноги и выйти из дому.
Пока я валялся с лихорадкой, я исписал несколько страниц. Записал все, что знал о пумах, — на то, чтобы вспомнить, ушла пара дней. Некоторые утверждают, что пума убивает жертву только ради еды, но это неправда. Я сам видел, как она убила олениху, а через минуту — еще двух молодых оленей, съела немного, а остальное прикрыла ветками и оставила. Иногда пума возвращается к старой добыче, но ест ее крайне редко, чаще перетаскивает с места на место, пока мясо не испортится.
Когда я записал все известные мне сведения, то опять взялся за старые газеты. Читал и перечитывал, чтобы понять, как пишут другие. Потом, стараясь выражаться проще, потому что не знал многих слов, я написал все, что собирался. Я рассказал о двух случаях на охоте и о том случае, когда пума прыгнула на меня, только я все преподнес так, словно это приключилось с кем-то другим.
Однажды вечером ко мне заглянул Стейси Фоллет, и я принялся его расспрашивать. Он рассказал мне две истории, в которых пума нападала и убивала людей, это был один белый и один индеец. Когда Стейси ушел, я записал все, что от него услышал.
Постепенно мое сочинение разрасталось. Я написал о том, как перегонял коров из Орегона, и о перестрелках в пути. А потом меня обуяло тщеславие, и, раз мне все равно нечего было делать, кроме как поедать мясо и ворошить угли в очаге, я написал о том, как спас от индейцев Мэй Стюарт и других детей.
Прямо перед Рождеством пришла почта, а с нею — кипа газет. Самые свежие были месячной давности. Но для нас свежее и не бывало — до сих пор новости нам доносили случайные приезжие. Поговаривали, что весной к нам проведут телеграф.
Все написанное я отправил с почтой на Восток. Из того, что я прежде читал, получалось, что все индейцы одинаковые. Позже, еще ничего не зная о судьбе моего литературного труда, я получил письмо от редактора, в котором он выражал сомнение в том, что старшие индейцы могут сидеть тихо в то время, как их соплеменника на их глазах лупит белый человек. Похоже, редактору было невдомек, что индейцы могут так же, как и белые, испытывать к кому-нибудь личную неприязнь, будь он даже их соплеменник. А тот парень был заносчив, и его следовало проучить.
По вечерам я часами читал и перечитывал газеты. Они рассказывали о разных событиях, которые издали казались такими удивительными, важными, красочными. Но при всем моем к ним почтении я не сомневался, что здесь, на фронтире, мы, переселенцы, участвуем в делах и событиях еще более важных.
Тем не менее в Нью-Йорке на Девятой авеню открыли железную дорогу, которая проходила над землей, а американские фортепьяно «Стейнвей» и «Чиккеринг» потрясли мир, завоевав главные призы на Парижской выставке.
Небраска стала штатом. Джефферсон Дэвис, который раньше был президентом Конфедерации, освобожден из-под стражи под поручительство Горация Грили, Корнелиуса Вандербильта и Геррита Смита.
Президент Джонсон уволил своего военного помощника Стэнтона.
Человек по имени Шольс запатентовал пишущую машину и продал права Элифалету Ремингтону — кто бы это ни был.
Издан закон, ограничивающий рабочий день государственных служащих восемью часами — получается, что больше восьми часов никто работать не хочет.
От Нинон письма не было.
Несмотря на холода и снегопады, к нам приезжало все больше людей. За прошедший год деловая активность возросла раза в три. В окружающих поселениях то и дело случались всякие неприятности, но в нашем городке лихие парни предпочитали не появляться.
Колли Бенсон построил себе землянку неподалеку от землянки Этана и залег на зимнюю спячку. Но, когда я уезжал, он нацеплял звезду и расхаживал по улицам.
Надев ее, он тут же начинал ехидно улыбаться:
— Ну что, Бен? Хочешь сделать из меня порядочного гражданина?