…берёзки люблю
Шрифт:
– Ты что не один?
– Нет, со мной мой товарищ, – пытался успокоить я.
Но он, не унимаясь, твердил:
– Ну, и что ты сделал? Ты же меня раскрыл.
– Не волнуйся! Я же сказал тебе, это мой друг, мы с ним с детства дружим, так, что он не предаст, – повторил я.
– Ну, смотри, – настороженно произнес он.
Теперь Ерема осмелился подойти ближе. Было темно. К тому времени, как мы оказались здесь, уже совсем стемнело, и, таким образом, он не смог сразу разобрать сколько человек находится в комнате. Поэтому не удивительно, что он подумал, будто я один.
– Что решил переночевать? – с усмешкой спросил он.
– А как ты догадался? – изумился я.
– А тут и догадываться нечего. Ладно, сейчас пойду готовить место для вашего ночлега, – спокойно ответил он и вышел из комнаты.
Мы с Сенькой остались одни.
– Сень? – неуверенно обратился я.
– Что? – беззаботно отозвался он.
– Я хочу тебе сказать одну очень серьезную вещь. От твоего решения сейчас будет зависеть дальнейшая судьба.
– А что такое? – испугался Сеня.
– Слушай, я сейчас все тебе расскажу. Этот человек является партизаном. В своем отряде он выполняет роль шпиона и, как я понимаю, вербовщика. Знаешь, ведь нашей армии так нужны люди. В общем, я сегодня принял решение стать в ряды нашей армии и призываю тебя пойти со мной. Все. Сказал – выдохнув, произнес я и махнул головой в сторону комнаты, в которую вошел Ерема.
– Что ты на это скажешь? – встревожено посмотрев, спросил я.
А затем добавил:
– Я ведь тебя не тороплю, можешь подумать, знаю, что дело очень серьезное, но если ты откажешься, винить я тебя не стану. Подумай, хорошо подумай, – произнес я.
– А что тут думать? Ведь сейчас сбылась моя самая заветная мечта! Спасибо тебе, Гришка, за это предложение, я ведь о таком уже и не мечтал! – весело ответил он.
Говоря это, глаза его сияли радостью.
– Правда? – спросил нерешительно я.
– Конечно правда. А что, разве может быть другое решение? Так я его не вижу, – серьезно ответил он.
– Спасибо, Сенька, спасибо. Выручил. Ну, когда друзья со мной, мне не страшен ни снег, ни зной, – произнес я.
В этот момент вернулся Ерема.
– Все готово.
– Ерема, я должен тебе кое-что сказать.
Он остановился и устремил на меня свой взгляд.
– Понимаешь, со мной хочет мой товарищ пойти, – продолжал я.
Ерема задумался и затем сказал:
– Что ж, нам люди нужны, чем больше, тем лучше, так что добро пожаловать. Завтра я вас отведу в лагерь, а сейчас пойдемте я вам место для ночлега покажу.
Он повел нас в комнату, из которой только что вышел. Домик был небольшой всего-то две комнатки и то без окон и без дверей, но разместиться было возможно.
– Эту комнату я в расчет не беру, потому как, здесь двери выходят на улицу и видно любого, кто бы здесь не находился, а эта закрытая со всех сторон деревьями, поэтому особенно не видна, – сказал он, остановившись в дверях, разделяющих две комнаты, и указал на ту, из которой мы только что вышли.
Когда мы оказались внутри, мы поняли, как ему столько времени удавалось пробыть в этом доме и оставаться незамеченным. В полу было вырыто нечто похожее на окоп, там был установлен стол, стул, а на столе лежала тетрадь с записями и ручка. Здесь он видимо вел отчет о своих результатах при выполнении поставленных задач. На поверхности лежали три старых матраса, разбросанных по углам, и подушки, набитые старыми вещами. Вот, пожалуй, и все, но мы были рады и этому. Легли спать, а я все думал о завтрашнем дне.
Едва взошло солнце, как Ерема принялся нас будить. Мы быстро поднялись и через несколько минут были готовы к предстоящему походу.
– Знаете, мы ведь вообще-то непроверенных людей в отряд не пускаем, а то мало ли что, вдруг переодетым фашистом окажется. Обычно мы долго присматриваемся. Подойдет ли нам этот человек, не придаст ли он нас? Так что вы не подумайте, что к нам просто так попасть можно. Вы исключение, потому, что друзья мои, и я за вас поручиться могу. Понятно? – обратился он к нам.
– Конечно, – отозвался я.
– Ну, что готовы?
И он вопросительно на нас взглянул. Мы кивнули и, не услышав с нашей стороны никаких возражений, он продолжил:
– Тогда в путь.
Мы поднялись и вышли из дома. Пробравшись под деревьями, выбрались на ровную местность, впрочем, по хорошо просматриваемой территории брели мы не долго, чтобы не быть замеченными и через некоторое время свернули в лес. Долго шли мы по болотам, цеплялись о колючий кустарник, пробирались в камышах и наконец, добрались до лагеря. Останавливаться на его описании я не буду, чтобы не отнимать время читателя и посвятить его более важным событиям. Напомню лишь, что он представлял собой ровную местность, закрытую со всех сторон высокими деревьями. Ерема шел впереди, а я и Сенька немного поодаль. Солдаты, увидев Ерему, радостно закричали:
– Ерема! Опять объявился!
А кто-то кричал:
– Как жизнь? Не одичал там без нас?
И, заметив нас, продолжил:
– А это кто с тобой?
– Потом узнаете, – ответил он.
Некоторые солдаты занимались делом, не замечая ничего вокруг, а некоторые внимательно рассматривали вновь прибывших. Немного поодаль, сидя на бревне заваленного дерева, сидела высокая девушка с короткой стрижкой. Волосы ее были острижены по подбородок. Она была полностью поглощена своим делом (в данный момент она чистила пистолет) и, казалось, не замечала нас.
– Мне нужно видеть командира, – обратился к одному из солдат Ерема.
– Пошли, – ответил он и повел в палатку.
Мы с Сенькой остались стоять на улице. Этим солдатом оказался ни кто иной, как Сева.
Войдя внутрь, он увидел Петра Харитоновича, он курил папиросу и о чем-то размышлял.
– Товарищ командир, вот, к Вам пришли, – обратился Сева.
– Кто пришел? – спокойно спросил командир.
– Представился Еремой.
– А, Ерема, зови.
– Слушаюсь, товарищ командир.