Бермудский Треугольник
Шрифт:
— Что читаем? — вежливо осведомился Герман.
— «Моделист-конструктор».
Поскотин удивлённо замолчал, устремив взгляд на толстяка. Насколько он успел заметить, слушатели интересовались преимущественно газетами и журналами на общественно-политическую тематику. «Партнабор» зачитывался «Проблемами мира и социализма», «Коммунистом», «Партийной жизнью» и «За рубежом». Оперсостав штудировал «Крокодил», «Юность», «Иностранную литературу» и «Новый мир». Свои пристрастия в периодике бывший «физтеховец» старался не афишировать. Он, словно революционер-подпольщик, украдкой читал журналы «Химия и жизнь», «Изобретатель и рационализатор», «Радио» и «Советское фото», а в редкие свободные минуты увлечённо решал задачи из молодёжного журнала «Квант». Вид партийного функционера, уткнувшегося в технический журнал его не мало озадачил.
— Пётр, — представился представитель номенклатуры, — А фамилию опять забыл! Ах да — Царёв! — он обернулся к соседу всем телом и обдал его терпким запахом дорогого мужского одеколона.
— Герман Поскотин.
Соседи обменялись рукопожатиями.
— Я думал, «ваши» таких журналов не читают, — с удивлением заметил выпускник физико-технического факультета.
— А какие журналы должны читать «наши»? — ухмыльнулся Царёв, обводя взглядом своих товарищей, углубившихся в чтение партийной прессы, — Эти, что ли?
— Ну, да…
— Грешен, и такие просматриваю, но больше — по конструированию летательных аппаратов. Люблю, признаться, воздухоплавание не меньше, чем родную партию.
Его попутчик заёрзал и несколько раз оглянулся по сторонам. Пётр с усмешкой посмотрел на соседа и продолжил.
— У нас недалеко от Каунаса есть центр планерного спорта. Аэродром Поцюнай. Слыхал о таком.
— Нет, а это где?
— Я же говорю, недалеко от Каунаса.
— Я не о том. Каунас где?.. В Литве, Латвии или Эстонии? Я их всё время путаю.
Редкие белёсые брови толстяка поползли вверх.
— И как только тебя в разведку занесло?
— За проявленные мужество и героизм! — с оттенком самоиронии ответил сосед.
Помимо прибалтийских, у Германа были проблемы и со среднеазиатскими республиками, из которых ему были хорошо известны лишь Узбекистан и Таджикистан. В географии автономных образований он вообще не ориентировался. А как-то раз на просьбу жены показать на карте, где находится столица Калмыкии Элиста, куда переехала бывшая одноклассница, её супруг едва не извёл себя, ползая с лупой по карте Монголии и северного Китая.
— Мда… — не сразу отреагировал Царёв. — Афганистан?
— Да.
— Я тоже просился. Либо в политотдел, либо в советники.
— Ну, и?
— Не взяли!.. В силу моей необъятности… — Пётр невесело усмехнулся, но вдруг оживился, — Однако ж, мои габариты не мешали мне брать призы на соревнованиях по планерному спорту, и я полагаю, не станут помехой в разведке.
— Логично! — согласился Поскотин и через пару минут новые друзья так бурно обсуждали доступные их пониманию вопросы воздухоплавания, что не заметили, как пролетело время и автобус с курсантами въехал в высокие арочные ворота воинской части.
Первый день в учебном центре ушёл на обустройство быта, подгонку формы, пришивание погон, петлиц и обследование прилегающей территории. Руководство института, не мудрствуя лукаво, аннулировало все предыдущие воинские звания курсантов и на время прохождения сборов присвоило им новые, в соответствии с временными должностями. Поскотин, ожидающий присвоения майора, был назначен командиром отделения в звании старшего лейтенанта. Дятлов был разжалован до лейтенанта, а Веничке Мочалину и «юнге» Налимову оставили по одной звездочке младших лейтенантов.
Не прошло и двух дней, как «партизаны» освоились на новом месте. Программа учебного курса была стандартной: строевая и огневая подготовки, изучение Устава и матчасти, политзанятия и основы рукопашного боя. Чтобы молодым разведчикам жизнь не казалась мёдом, их разместили в казарме, которая примыкала к испытательному полигону крупнокалиберных корабельных пулемётов производства Тульского оружейного завода.
График испытания пулемётов был скользящим, то есть смертоносные машины оживали в любое время суток, подчиняясь чьей-то извращённой прихоти. Пулемёты были современными шестиствольными, поэтому вместо классического «та-та-та-та» они издавали неистовый рёв, вернее даже вой, который был способен не только поразить противника, но и оживить покойников. Нередко испытательные стрельбы проводились по два-три раза за ночь, отчего на утреннем разводе озверевшие от недосыпания «партизаны» поносили почём зря отечественную оборонную промышленность. Но и в этих ночных стрельбах была своя «изюминка». Привыкшие к домашним разносолам офицеры, по ночам мучились от приступов метеоризма. Страдальцы, ещё не утратившие чувства собственного достоинства, дожидались начала испытаний, когда их невинные «холостые выстрелы» покроет мощь современного оружия. Началу огня на полигоне предшествовали клацающие звуки заряжаемых пулемётов, затем слышался приглушённый зуммер и через секунду под циклопический вой корабельных орудий «партизаны» дружно облегчались. Но бывали и осечки. Зуммер гудел, но корабельные пулемёты молчали. Зато грохотали «партизанские пушки», да так, что их могли слышать не лишённые юмора испытатели на притихшем полигоне. «Эй, засранцы, кончай стрельбу, — кричали за забором, — не ровен час — наши боеприпасы сдетонируют!»
Прыжки с парашютом
Главной составляющей военной подготовки были прыжки с парашютом. Посредине учебного центра, словно Эйфелева башня на Марсовом поле, располагалась вышка, на которой с утра до вечера тренировались десантники-первогодки. Эта железная конструкция каким-то мистическим образом влияла на одного из членов «Бермудского треугольника».
— Гер, а Гер! — принимался ныть сутулый Веник, когда друзья проходили под нею, — ты не знаешь, почему, когда я оказываюсь рядом с этой штуковиной, у меня начинает урчать живот и холодеют руки? У тебя таких симптомов не наблюдается?
— Нет, — беспечно отвечал приятель. — Меня её вид только бодрит и напоминает о первых прыжках. Для меня парашют не внове. Четырежды прыгал, — не без рисовки добавил бравый ветеран.
— Да ну!? И как?.. Ощущения какие?
— Известно какие: сначала — полные штаны страха, а когда парашют раскроется — те же штаны, но уже полные радости!
— А у меня, Гера, наверное, радость через верх капать будет!
Вениамин уныло потупился, сложив «домиком» свои подростковые плечи. Не встретив сочувствия, он пристал к Сашке Дятлову. Однако в качестве физиологических проявлений указал онемение конечностей и круги в глазах. Когда же он попытался воспроизвести полный список аномальных проявлений организма, друзья, наконец, смогли поставить ему диагноз. Вениамин банально трусил. Собрав консилиум, Поскотин и Дятлов в дополнение к описанным им симптомам отметили серость его лица и лёгкий тремор коленей. Наконец, Мочалин не выдержал:
— Гера, Шурик!..
— Ну?
— Мы же — одна семья?!
— Допустим…
— А семья своих в обиду не даёт! Правда?
— Смотря какая семья — начал догадываться Герман. — Если семья Аль Капоне, то, пожалуй что, да… Но мы же не мафиози, а будущие разведчики!..
— Какие разведчики?! — возопил расстроенный Веничка, — Где ты видел разведчика в обгаженных штанах?!
— То есть? — подключился к беседе недоумевающий Дятлов.
— Шурик, ты что, прикидываешься?! — зашёлся на грани истерики испуганный друг. — Мне же конец! Я умру от разрыва сердца или опозорюсь на всю оставшуюся жизнь!