Берсерк
Шрифт:
Только Громобой не лез с нравоучениями, и тихонько посмеивался в сторонке, не забывая, при этом, посматривать на появившихся тут военных, которые разделывали туши, и грузили их в огромные машины.
Он, кстати, довольно спокойно воспринял новость, что я сам рассказал о своей идее Альберту, и ничего не сказал мне по этому поводу. Либо забил, либо затаил, и я больше склонялся ко второму варианту…
— И суток ты у нас ещё не пробыл, а от тебя уже столько проблем! — продолжала она тем временем
— Понять и простить? — как-то само собой вырвалось у меня.
— Хорошая шутка. Я бы посмеялась, но нет настроения, — сухо произнесла она, — Боюсь, нам придётся тебя наказать.
— Ну, надо, значит, надо, — равнодушно пожал плечами я, — Помыться и переодеться только дайте, пожалуйста, и можете делать со мной что хотите.
— Да, помыться тебе не помешает, — брезгливо поморщилась она, — Ты весь бой в мусорном баке просидел, что ли?
— Ну, почти… — не стал я вдаваться в подробности.
— Хорошо хоть, что на рожон не лез, — вздохнула она, — Ладно, иди мойся. Полчаса тебе даю. Как помоешься, жду у себя. Сообщу, что решила с твоим наказанием.
— Есть! — дурашливо вытянулся я, и вышел из кабинета.
— О, потеряшка наша нашлась, наконец-то! — встретили меня удивлёнными возгласами соседи по комнате, куда я забежал за одеждой. Сумки свои я пока так и не разбирал, и очень надеюсь, что ни у каких моих вещей не выросли ноги за время моего отсутствия. Надо будет, кстати, озаботиться их сохранностью.
— Ты где пропадал-то? — подскочил рыжий Костя, — И чем от тебя так несёт? — поморщился он, отшатнувшись и зажимая нос.
— Да он, походу, от прорыва в канализации прятался! — ехидно предположил Лёха, который так неудачно разбудил меня утром, — Тоже мне, блин, герой нашёлся…
— Я не герой, я только учусь, — отмахнулся я от них, роясь в сумке, — Потом поболтаем. Я мыться убегаю, а потом, видимо, меня карцер ждёт.
— Там тебе самое место, — злорадно ухмыльнулся Лёха, — Можно было бы и не мыться. Чё зря воду переводить? Там тоже далеко не розами пахнет.
— А ты, я смотрю, хорошо знаешь, чем там пахнет? Видать, частый гость там там? Да, подобный схрон тебе пригодится, если ты и дальше стучать будешь. Что-то ты слишком осмелел, как я погляжу, — бросил я на него косой взгляд, — Что, начальство решило взять тебя под свою охрану, если ты сдашь меня? Мало того, что сам первый ко мне полез, так ещё и в стукачи решил податься?
— Да пошёл ты… — угрюмо буркнул он, и отошёл в сторону.
— Я-то пойду, — согласился я с ним, — Но я ещё вернусь. И не дай бог из моих вещей что-то пропадёт — спрашивать с тебя буду!
— Да с чего бы! — возмутился он.
— С того бы! — оборвал я его недовольный возглас, —
Он что-то недовольно пробурчал себе под нос негромко, но спорить не стал.
— За вещи не переживай, мы приглядим за ними, — пообещал Костя, — Да, парни? У нас крыс нет.
Парни одобрительно что-то прогудели, и кивнули.
— Готов принять заслуженное наказание! — шутливо вытянулся я перед директриссой.
Выделенных той тридцати минут мне вполне хватило, чтобы привести себя в порядок, что изрядно повысило моё настроение, а карцер меня не пугал совершенно. Отдохну да высплюсь. Вряд ли меня туда надолго запрут.
— Паяц, — резюмировала она, строго глядя на меня, — Ну, готов так готов. Наказание стандартное. На первый раз ограничимся сутками в карцере на хлебе и воде. Надеюсь, ты сделаешь там правильные выводы, и больше подобного не повторится.
— Я тоже на это надеюсь! — ещё сильнее вытянулся я.
— Иди уже, — устало отмахнулась она, — Там в приёмной тебя наш физрук ждёт, он и отведёт.
Я не стал дальше изображать из себя клоуна, вышел из кабинета, и там меня уже встречал физрук, с которым я познакомился утром на обходе. Он молча встал с дивана при виде меня, и пошёл на выход, а я также молча двинулся за ним.
Карцер, как я и думал, оказался в подвале, и представлял собой комнату три на три метра, естественно, без окон, металлической дверью, бетонными стенами и потолком, на котором висела одинокая тусклая лампочка.
Из обстановки тут были узкая кровать с матрасом, но без подушки, кран с раковиной, и в углу, за ширмой, прятался унитаз. Нормально, в общем. Жить можно.
Физрук загремел засовом, замуровывая меня тут, а я, недолго думая, рухнул на кровать, жалобно подо мной скрипнувшую, и провалился в сон.
Не знаю, сколько я проспал, но разбудил меня всё тот же грохот металлического засова. Я нехотя приоткрыл один глаз, дабы посмотреть, кто изволил нарушить мой покой.
— С добрым утром, — ехидно произнёс физрук, заглянув в приоткрытую дверь, — На выход. Тебя директор ждёт.
— Господи, и тут мне покоя нет, — прокряхтел я, вставая. Кровать была неудобная, с пружинами, чувствовавшимися даже через матрас, и сейчас у меня вся спина ныла от неё, — И что, неужели я весь вечер и всю ночь тут продрых?
— Да щаз, — усмехнулся он, — Ты тут от силы часа два пробыл.
— Тогда зачем меня дёргают? — удивился я, — Нет уж. Сутки — значит сутки, — и я демонстративно завалился обратно на кровать.
— Э, парень, ты не шути так! — заволновался физрук, — Сказано, к директору, значит, к директору.