Бес Славы
Шрифт:
Блядь, Матвей, ты, кажется, превращаешься в извращенца.
Кладу руку на ее бедро, чувствуя, как Слава вся подрагивает. Стараюсь касаться аккуратно, нежно, но, сука, ткань, разделяющая нас, бесит. Углубляю поцелуй, прижимаюсь к ней крепче…
– Матвей, – звучит немного испуганно, но она не пытается прекратить.
Я прикладываю палец к ее губам и, поцеловав в нос, говорю:
– Не бойся.
Слава смотрит мне в глаза, а потом медленно кивает.
Раздеваю ее, медленно, едва касаясь пальцами кожи. Какая у нее кожа! Бархатная. Да еще и вкусная – целую ее шею, ключицы, веду дорожку к груди, продолжая раздевать. Хотя так хочется порвать
Платье наконец на полу. Бежевый лифчик, бежевые трусы – белье едва заметно на теле девушки, сливается с тоном кожи. Смотрю, да практически любуюсь юным телом, изящным, хрупким. А соски-то напряглись, даже под лифчиком видно.
Стягиваю с себя футболку, Слава внимательно рассматривает меня, прикусив губу, а потом гладит татуировку на моем плече. Пальчики у нее холодные. А я уже весь закипаю!
Рывком снимаю с нее лифчик, впиваюсь губами в холмики груди. Ненасытно. Играю с сосками языком, периодически их покусывая. Слава издает глухой стон, короткий и стеснительный. Я провожу ладонью по ее бедру. Медленно, поглаживая, сначала по внешней стороне вниз, потом по внутренней вверх. Случайно... Да вру, нарочно, прикасаюсь к тому, что все еще скрыто под нижней частью белья... Мокрая. Готовая. Быстро возбудилась.
Оставляю в покое грудь, а посмотрев на нее, понимаю, что увлекся – останутся засосы на нежной коже. Целую плоский, упругий живот, одновременно спуская женские трусики. Секунда – и они на полу. Две секунды – мой ремень расстегнут, еще две – и на пол летят мои брюки, снятые вместе с боксерами. Член стоит, во всю длину, бешено пульсируя. Слава смотрит на полностью голого меня, но в глазах нет страха, испуга. Ожидание. Плавно развожу бедра девушки и прижимаюсь пахом, аккуратно входя... хочется резко, грубо. Но я старательно себя контролирую, отчего ощущения в сто крат ярче. Внутри Славы, несмотря на всю ее влажность, тесно. Да и сама она лежит неподвижно, зажмурившись. Больно? Неприятно? Когда меня это волновало?! Но сейчас волнует, не хочу ее обидеть.
– Слава, – шепчу я, погладив ее губы, она широко распахивает глаза. – Расслабься, Слава.
Но она не слушает, боится. Тогда я вторгаюсь в ее рот поцелуем, глубоким, страстным, мои руки наминают возбужденную девчачью грудь, и вот тогда чувствую – девушка расслабляется. Вхожу глубже, еще, не останавливая поцелуй, на который отвечают смелей, с чувством... блядь! Да я сейчас кончу! Двигаюсь в ней неспешно, замедляя свое удовольствие. И постанываю, твою мать, как подросток при первом сексе! Но плевать, мне хорошо. А судя по тому, что Слава смотрит на меня слегка отрешенно, облизывая губы – ей, во всяком случае, уже не больно.
Ускоряюсь, не сильно, не быстро. Все мои мышцы напряжены, у меня буквально пульсирует все тело, сознание рассеивается, скользя на грани реальности. Эмоций, ощущения – все в одном комке и вот-вот вырвется наружу. А Слава начинает стонать, содрогаться, вонзается ноготками в грудь... Это делает мой оргазм более бурным, сладким.
Я слегка прикусываю нежную кожу девичьей шеи и тут же провожу по укусу языком. Слава ойкает и шумно выдыхает.
Блядь, секс – это, конечно, офигенно, но сейчас со мной было что-то настолько крышесносное, за гранью. И я бы повторял и повторял это, забив на работу, на слежку Шурика. Да на все!
И я понимаю, что эта девочка уже от меня никуда не денется. Я просто не отпущу ее.
– Слава, – шепчу ей в ухо. – Поедем утром за твоими вещами.
– Что? – хрипло спрашивает она.
– Ты переезжаешь ко
– Чтобы вы… ты мог, когда захочешь…
Она не договаривает, но я представляю, какие мысли бродят в ее голове.
Ох, кажется, все будет сложнее, чем я думал.
Глава 36
Стася
Не понимаю... До конца не осознаю. Что сейчас было?
Сначала неприятно, даже немного больно. Но потом, всего несколько секунд ласк Матвея – и мне становится хорошо. Настолько, что хочется, чтобы он не останавливался: трогал, гладил, целовал, кусал... Входил в меня, сливаясь со мной в одно целое, пусть не так долго, но неделимо. А потом взрыв внизу живота, содрогающийся, оголенный, жаркий. Эйфория, хочется и смеяться, и плакать, все сразу, здесь и сейчас. С ним...
А сейчас своим предложением Матвей отодвигает все ощущения назад. Словно и не было ничего. Зачем мне перевозить вещи? Жить здесь? Я... Мне, конечно, было хорошо, даже больше чем хорошо. Но я не знаю, хочу ли снова... Да и вредное подсознание упорно сравнивает этого Матвея и того, другого, тогда, в парке, вблизи дома Наташкиной бабки. Признаю, тот Матвей хотел лишь получить, этот – отдать. Но этого мало, я не смогу жить вот так с мужчиной. Пусть он даже мне и нравится. Пусть он даже отец моего ребенка... Господи, как все странно, запутано. Услышь меня кто со стороны, подумал бы, что чушь несу.
– Слава, не надумывай, – словно прочитав мои мысли, произносит Матвей. Невинно целует меня в нос, но при этом сжимает ладонью мою грудь. Волна бежит по телу, но не от боли, от... нет! Как он это делает? – Пойдем спать, – шепчет Матвей, я киваю, собираюсь подняться, но вдруг он берет меня на руки и выносит из гостиной. Держит меня на руках крепко, и вроде бы ему легко, но мне все равно страшно. Поэтому я прижимаюсь к мужскому телу, устраивая голову на жаркой груди. Мы поднимаемся по лестнице, входим в хозяйскую комнату. Матвей, держа меня одной рукой, резко сбрасывает с кровати покрывало и аккуратно кладет меня головой на подушку. Постель прохладная, так приятно холодит кожу. Матвей наклоняется, целует меня в уголок губ.
– Отдыхай, – говорит он и идет в ванную.
Отдых мне необходим. Ночь выдалась еще та. Слишком много эмоций, ощущений, воспоминаний. А в голове все настолько смешалось, что я уже не ничего не понимаю, ничего не различаю. Где хорошо, а где плохо?
В свете полной луны за окном и за мерным шумом воды в ванной я чувствую, как веки тяжелеют. Хочу подняться и пойти в маленькую комнату для прислуги, но сил не нет. Я даже не дожидаюсь Матвея – просто засыпаю.
Снятся мне Марта и бабушка. Они такие счастливые, сидят на лавочке в нашем дворе, я тоже там, с ними. Сижу на крыльце и чищу картошку, улыбаюсь. Все правильно, все так, как должно быть. Слышу сбоку скрип калитки, ведущей в огород, и вижу Матвея. Что он здесь делает? Но спросить не успеваю – он подходит ко мне и, наклонившись, целует в щеку. Потом забирает Марту у бабушки и с нежностью смотрит на ребенка.
– Стасенька, – обращается ко мне бабушка. – Там Иваныч рыбы наловил, принес мне. Надо бы тоже к ужину почистить.
Я смотрю на полную кастрюлю картошки и спрашиваю:
– Где рыба?
– В ведре, – кивает бабушка на тару возле лавочки.
Я подхожу и смотрю на плавающую рыбешку. Только она почему-то голубая. Странно. Впервые вижу подобное. Опускаю руку в ведро, и рыба безропотно, как будто этого и ждала, сама плывет ко мне в руку…
Я резко открываю глаза. Уже светло.