Бесценный приз
Шрифт:
— Адам…
Ответом ей послужил хищный блеск его глаз: он жадно оглядывал ее с ног до головы. Ей стало жарко; снова накатило возбуждение.
— Лив… ты великолепна.
Он легонько провел пальцем по ее ключице, спустился к груди, нашел сосок. От его нежного прикосновения ее всю обдало жаром, ноги у нее подкосились.
— Ты такая красивая, — прошептал он, и впервые в жизни она радовалась этим словам. Ей хотелось быть красивой, хотелось доставлять удовольствие. — Скажи, чего ты хочешь, — хрипло попросил Адам.
Внезапно все стало так
— Я хочу тебя, — сказала она, наполняясь радостью при виде того, как на его губах заиграла греховная улыбка, осветившая его глаза. — Без одежды!
— Это легко устроить. — И быстро стянул через голову футболку. Он был само совершенство: четко очерченные мускулы с порослью волос на груди, накачанный брюшной пресс… Она посмотрела ниже, где намечалась заметная выпуклость.
— Не останавливайся, — прошептала она.
— Терпение! — Он улыбнулся и ловко снял шорты, бесцеремонно отшвырнув их в сторону.
Боже! Адам был… великолепен, по-другому не скажешь. «Какой он огромный!» — подумала Оливия. Потом в голову закралась еще одна мысль: «Мой!»
Ей безумно хотелось, чтобы он трогал ее, но ее жадные пальцы тянулись к нему, ей хотелось гладить и ласкать его мускулистое тело.
Грудь Адама была словно каменная; когда она провела ладонями по его горячей коже, он охватил ладонью ее грудь и провел большим пальцем по соску. Оливия прильнула к нему, требуя продолжения.
Неожиданно ее ноги коснулись кровати; Адам бережно уложил ее спиной на атласное покрывало и склонился над ней, поставив руки на кровать; он так пристально смотрел на нее, что ее пробила дрожь с головы до ног. Потом он лег на бок и провел пальцами по ее животу вниз; не сводя с нее пытливою взгляда, он стал ласкать, гладить и дразнить ее в самых нежных местах. Она все больше загоралась. Когда наконец его пальцы вошли в нее, ее мышцы сжались, обхватывая их.
— Адам, прошу тебя… — прошептала она; ей не терпелось положить конец сладкой пытке. Его возбужденный член коснулся ее бедра, и она, вытянув руку, стала поглаживать стальной стержень в бархатных ножнах. Он хрипло застонал, когда она провела рукой по нему, обвела бархатистую головку и увидела каплю влаги.
— Лив, ты меня убиваешь, — прошептал он. Но и он сам медленно убивал ее.
Оливия изогнулась, подняла бедра; она искала его, ей нужно было срочно сбросить напряжение, но он умело подводил ее к самому краю и удерживал там. Наслаждение было таким мучительным, что у нее перехватывало дыхание.
Наконец несколькими ловкими движениями он добрался до нужной точки, и она закричала, сотрясаясь всем телом и прижимаясь к нему.
Может быть, прошло несколько секунд, а может и минут, прежде чем она снова всплыла на поверхность и увидела, что он наблюдает за ней с довольной улыбкой. Она погладила его по щеке.
— Это было невероятно, — сказала она.
— Это только начало, — ответил он. — Тебе повезло. Сегодня день скидок…
— Не поняла.
— Возьми один оргазм, второй получишь бесплатно, — прошептал он, и Оливия рассмеялась.
— Ловишь
— Вот именно! — Ей не верилось, что она так быстро возбудится снова, но ее тело подалось к нему, когда он мягко развел ей ноги и встал между ними на колени.
Адам покрыл поцелуями ее живот и двинулся вверх; его губы играли с ее сосками. Оливия вцепилась ему в плечи и провела пальцами по его восхитительной спине. Волны удовольствия зарождались в глубине, и она все плотнее прижималась к нему. Как ей хотелось, чтобы он поскорее оказался в ней!
Он ненадолго отпрянул, поспешно надел презерватив.
— Вперед, Адам, — прошептала она.
Он снова оказался сверху и медленно вошел в нее, возбуждая в ней новое чувство, порождая настоящую лавину удовольствия. Наконец она поняла, что больше не вынесет.
— О, Адам… — прошептала она. Чувственное наслаждение было таким острым, что Оливии показалось: она сейчас потеряет сознание. Они оба одновременно дошли до пика, и она задрожала под ним, выкрикивая его имя.
Словно издали она услышала хриплое рычание Адама и поняла, что он следом за ней рухнул в пропасть.
Оливия открыла глаза, услышав мелодичное пение птиц; она проснулась с ощущением того, что в мире все хорошо и правильно. В том мире, где она покоилась в сильных объятиях Адама, погруженная в убежище бесконечного счастья.
Ночь и предрассветные часы превзошли все ее фантазии; они открыли ей истину, настолько ослепляющую своей чистой простотой, что она лишь удивлялась, почему она раньше ничего не понимала?
На подсознательном уровне она сознавала, что никто, кроме Адама, не способен подарить ей такое счастье. Он доказал, что телесный союз может быть блаженством. Они с Адамом давали и брали, удовлетворяли потребности друг друга, вместе плыли на волнах наслаждения и слились в одно целое.
Ничто из того, что она испытывала раньше, невозможно было сравнить с новыми ощущениями — все равно что сравнивать мерцание потухающего фонаря с ослепительным светом солнца в пустыне.
Она осторожно повернулась, не желая будить Адама, но ей вдруг захотелось увидеть его, разглядеть его лицо во сне. Поздно; он открыл глаза и оглядел ее с сонным, усталым удовольствием.
— Привет, — сказал он, и от его хриплого спросонок голоса у нее сжалось сердце. Он снова укрылся одеялом и перекатил ее к себе, на сгиб локтя.
Вдруг Оливия вздрогнула. Она поняла, что больше никогда не увидит его таким. Пропускать между пальцами его темные волосы, ласкать гладкую кожу… Больше никогда Оливия не поддастся волшебству, которое зародилось от их слияния.
Скоро приедет Зеб; ночь кончилась. Райские врата закрываются. Пора возвращаться в реальный мир.
Как странно! Неделю назад она мечтала только об одном: разыскать Зеба Мастерсона. Теперь ей хотелось отложить его приезд еще хотя бы на день. Но это невозможно, так что… она справится. Она ведь знает правила — ей не к чему придраться.