Беседы за чаем в семье Погребенниковых
Шрифт:
– То были другие времена. Уж не хочешь ли ты, чтобы я ночью разгружал вагоны, а по утрам снабжал тебя мятыми десятками? – сын ехидно посмотрел на отца. – Мать, приготовь мне спецовку, сегодня ночью я двину разгружать вагоны. – Славик вздохнул. – А стричься все равно не пойду раньше времени.
Энтомолог покраснел:
– Ты уже в запущенном состоянии. Тебе надо просто-напросто врезать, чтобы ты что-то понял.
– Врезать легко, – сказал Славик. – Ты меня убеди.
– Марш в парикмахерскую! А то сейчас схлопочешь!
– Что,
Виктор Степанович покраснел еще гуще:
– Считаю до трех! Раз!..
– Ни за что не постригусь раньше срока. Это дело принципа. Я член СКОПа и должен подавать пример.
– Два!..
– Если ты зарабатываешь деньги, это еще не значит, что ты умнее меня и можешь приказывать, не приводя никаких аргументов. Времена волюнтаризма прошли. Ты мне сначала докажи, что длинная прическа – это некрасиво. Если докажешь, я сам пойду и постригусь. Хоть под полубокс. Ты только докажи, что полубокс – вершина красоты.
– Полубокс гигиеничен, – сказала Ира Ивановна.
– Зато при полубоксе торчат уши, – парировал Славик.
– Ну и пусть торчат.
– Уши у меня длинной формы, а голова круглая, поэтому необходимо уши прикрывать. Это называется «дизайн головы». При полубоксе я буду похож на буддийского ламу.
– А сейчас ты похож на мопса! – сказала мама Погребенникова.
– Это с вашей точки зрения.
– А какие еще есть точки зрения?
– Наша.
– То есть ваших девчонок?
– При чем здесь девчонки? Точки зрения с точки зрения современности.
– Разве мы с отцом не современные? – удивилась инспектор охраны природы.
– Почему же… современные… Но не на таком уровне… Сказывается возраст, семейные заботы.
– Мне нет еще и сорока! – вырвалось у мамы Погребенниковой.
– Ты очень много отдаешь времени работе. Ты мало читаешь, почти не ходишь в кино, не общаешься с интеллигентными людьми…
– Что?! – поразилась Ира Ивановна. – Я не общаюсь с интеллигентными людьми?
– Я ж тебя не виню, – спокойно сказал Славик. – Просто по роду своей работы ты вынуждена общаться с… браконьерами, а их духовный мир, как известно, к сожалению, оставляет желать лучшего.
– Вика! – закричала мама Погребенникова. – Ты слышишь, что он говорит! Он, оказывается, считает нас неандертальцами!
– Слово «неандерталец» здесь не упоминалось. Зачем же передергивать? – подал голос младший Погребенников.
– Мы с тобой вкалываем, кормим его, поим, одеваем, даем образование, а он вон кем нас считает! Жлобами! Нам, оказывается, еще расти и расти до его уровня! Отец, что же ты молчишь? Пусть знает, кто здесь хозяин. Он, наверное, думает, что он здесь хозяин!
– В современной семье нет хозяина, – сказал молодой Погребенников. – И прошу тебя, мать, без эмоций. Эмоции не добавляют аргументов.
– Как это нет хозяина? – растерялась мама Погребенникова.
– А так. Мы все должны быть на равных началах.
Ира Ивановна
– Что за чушь ты несешь? В семье должен быть глава. Иначе кто будет принимать решения?
– Это в отсталых семьях принцип единоличия, – спокойно продолжал Славик. – В современной же семье перед каждым решением должна быть проведена дискуссия. Побеждает тот, кто приведет в свою пользу больше аргументов.
– Отец, ты слышишь, что он несет? Он, наверно, считает, что мы неправильно выносим решения. Неправильно, да?
– Не всегда правильно.
– Например! Ну!
Молодой Погребенников поморщился:
– Да не кричи ты так, мать. Не расходуй попусту нервную энергию. Работай больше умом. Мозг от работы не перегревается, а сердце зачастую подводит. Например… Вот. Пожалуйста. С этой стрижкой. Длинная прическа уже признана во всем мире, она красива, элегантна и практична, так как бережет хозяину время и деньги. Вы же заставляете меня сменить ее на полубокс, прическу антиэстетическую, дорогую и негигиеничную, так как в коротко остриженные волосы постоянно набивается пыль и пух.
– Пух-то откуда? – спросила мама Погребенникова.
– Тополиный.
– Отец! Ты что сидишь, уши развесил? – опять воззвала Ира Ивановна. – Он издевается над нами, а ты глазами хлопаешь!
– Три!..
– Когда я стану отцом, – продолжал Славик, сделав вид, что он не услышал слово «три», – у меня в семье будут другие порядки. Я не стану никому навязывать своего мнения.
– Я долго буду ждать?! – крикнул папа Погребенников и изо всей силы ударил кулаком по столу.
Удар пришелся как раз по блюдцу. Осколки веером разлетелись по кухне, как взорвавшийся в верхних слоях атмосферы болид. Славик и Ира Ивановна инстинктивно пригнулись.
– Вон в парикмахерскую!
– Только через одиннадцать дней.
Может быть, если бы Славик кричал, горячился, даже наскакивал на отца, Виктор Степанович не пошел бы на рукоприкладство. Но младший Погребенников сидел с таким невозмутимым видом, словно он здесь был профессор и принимал экзамен от несмышленых студентов. Возможно, этот самоуверенный вид и вывел папу Погребенникова из себя. Кандидат наук Виктор Степанович Погребенников, размахнулся и ударил своего сына по уху. Удар был несильный, но получился очень обидным, так как прозвучал звонко на всю кухню. О нем можно было сказать: «Сочная оплеуха».
Младший Погребенников вскочил и рванулся в сторону отца, однако зацепился за угол стола и отскочил к плите, как волейбольный мяч. Ухо его горело.
– Давно бы так, – сказала мама.
Может быть, маме не стоило этого говорить в данный момент. Оскорбленный физическим действием член СКОПа нагнул голову и, как молодой бычок, бросился на Виктора Степановича. Энтомолог выставил вперед кулак. Член СКОПа наткнулся на кулак, обхватил его руками и, повиснув всем телом, стал со злобой загибать кулак к полу.