Беседы за чаем в семье Погребенниковых

Дубровин Евгений Пантелеевич

– Может быть, это по радио?

– Радио у нас выключено…

– Не знаю… Мы ничего не слышали. Может быть, это у Красиковых?

– Сейчас схожу узнаю. Прямо так явственно: «На помощь! На помощь!»

– Странная история…

– Да, странная. До свидания.

– Всего доброго. Заходите.

– Вы тоже заходите.

Хлопнула дверь. Соседка ушла. Энтомолог снова злобно взглянул на сына, готовясь к дальнейшим действиям, сын опять ухватился за шланг, но тут в ванную ворвалась Ира Ивановна.

– Старый

дурак! – закричала она. – Гоняешься за ребенком по всей квартире как сумасшедший! Дверь сломал! Где теперь я буду мастера искать?! А ну марш за мастером в фирму «Заря»! Дожили – соседи уже стали прибегать! А ты чего стоишь? Бери тряпку и вытирай свое безобразие! Не соскучишься с этими мужиками!

Ира Ивановна ушла на кухню и стала там сердито греметь тарелками. Славик взялся за тряпку, а Виктор Степанович отправился в фирму «Заря».

БЕСЕДА ЧЕТВЕРТАЯ

«Нужен ли Бальзак каждому честному человеку на земле?»

– Предки, – сказал Славик за утренним чаем, – сегодня вечером меня не будет. Приблизительно до девяти. Так что прошу не психовать.

– Где же ты будешь до девяти? – спросила мама Ира Ивановна.

– Это так уж важно?

Мама Погребенникова помешала ложечкой чай.

– Отец, скажи что-нибудь.

Папа Погребенников откашлялся и сказал:

– Ты где будешь сегодня вечером?

Сын быстро посмотрел на отца. Вид у главы семьи был угрюмый. Вот уже второй день диссертация не шла, и второй день Виктор Степанович ходил мрачный.

Славик был физиономистом и мигом оценил ситуацию.

– Я буду писать битлов, – нехотя сказал он и начал торопливо поедать бисквитное пирожное, чтобы побыстрее уйти.

– Боже, – вздохнула безбожница инспектор Погребенникова. – Как нищ его духовный мир. Все вечера он пишет этих примитивных битлов.

– Битлы не примитивные, – начал было молодой Погребенников, но, встретив угрюмый взгляд отца, осекся.

– Я в его годы, – продолжала Ира Ивановна, – уже прочитала всего Бальзака. А он, я уверена, Бальзака и в руки не брал. Ты читал Бальзака?

Славик неопределенно хмыкнул.

– Я тебя спрашиваю – ты прочитал хоть один роман Бальзака?

Младший Погребенников сделал вид, что никак не может проглотить бисквитное пирожное.

– Отец, спроси его ты. Он со мной даже не желает разговаривать. – Ира Ивановна поджала румяные, еще не обезображенные помадой губы.

– Ты читал Бальзака? – спросил глава семьи.

– Бальзака? – Славик прожевал наконец пирожное.

– Да, Бальзака.

– Читал.

– Что?

– Это… как его… Ну… такое грузинское… имя… Ага! «Отец Онтарио»!

– Может быть, «Отец Горио»?

– Да! Точно! – Славик поставил чашку на блюдце и стал посматривать в

сторону двери. – Ты, как всегда, прав, «Отец Горио».

– Ты спроси его, про что «Отец Горио», – подала голос инспектор Погребенникова.

Сын метнул на мать уничтожающий взгляд.

– Ну и про что этот «Отец Горио»? – спросил энтомолог.

Сын задумался:

– Ага… дай вспомнить… вот… Там про отца. Про отца Горио. Как жил отец Горио и у него были дети.

– Он не читал «Отца Горио», – заключила мама Погребенникова.

– Ты не читал «Отца Горио», – сказал энтомолог.

– Ну, не читал, – нехотя признался Славик. – Что, на «Отце Горио» свет клином сошелся?

– Зачем было врать?

– Нечаянно вырвалось. Ну, я пошел, предки. Чао! Можете сходить на фильм «Ошибка лейтенанта Слэйда». Классный фильм. Трупов навалом. Матери понравится.

– Стой! – папа Погребенников ухватил сына за рукав. – Ты почему игнорируешь Бальзака?

– Это не я его, а он меня игнорирует, – сострил младший Погребенников.

– Повтори!

– Вик, не заводись, – предупредила Ира Ивановна. – Тебе сегодня еще работать, а у тебя давление.

– Каждый честный человек на земле должен прочитать Бальзака, – продолжал Виктор Степанович, не слушая жену.

– Каждый честный человек на земле? – удивился младший Погребенников.

– Да! Каждый честный человек!

– Витя, не впадай в крайности, – опять предупредила Ира Ивановна.

– Значит, я нечестный человек, потому что не читал Бальзака? – сделал вывод Славик.

– Значит, да! – в запальчивости воскликнул ученый.

– Ну ты даешь, батя! – удивился сын.

– Я тебе больше скажу!

– Витя, прошу тебя, не нервничай с утра. Ты же потом не сможешь работать.

– Пусть!

– Но диссертация…

– Черт с ней! Какая тут диссертация, если гибнет человек!

– Это я гибну? – опять удивился младший Погребенников.

– Да! Ты гибнешь!

– Потому что не читал Бальзака?

– И Бальзака в том числе! Ты ничего не читаешь! Ни газет, ни книг, ни журналов. Только музыка…

– Но ведь сказано: пусть всегда будет музыка, – парировал младший Погребенников.

– Только проклятые битлы. Днем и ночью битлы.

– Но битлы – тоже музыка.

– Днем и ночью вопли орангутангов. Днем и ночью первобытные вопли! И больше ничего! Ни одного проблеска! Ни одного луча света в темной башке!

– Витя! Прошу тебя, не преувеличивай, – Ира Ивановна встала и погладила мужа по голове.

– Я смотрю телевизор, – обиделся Славик. – Там все есть. Телевизор – это окно в мир.

– Ага! – обрадовался папа Погребенников. – Телевизор! Правильно! Я давно говорил – во всем виноват этот чертов телевизор! Он смотрит его от корки и до корки!