Бешеные горы
Шрифт:
Вертолет тем временем оторвался от земли, качнулся на развороте и плавно пошел над горами обратно. Все невольно посмотрели ему вслед, почувствовав себя враз осиротевшими. Теперь они остались без прикрытия, и только этот покрытый пылью джип был гарантией их безопасности на все время операции — весьма ненадежной гарантией, надо сказать.
— Как, — обернулся назад Резван, — всем удобно?
— Нормально, — ворчливо отозвался Борман.
Несмотря на просторность салона, ему все-таки было тесновато. Ну, очень крупный был мужчина. Он бы с удовольствием поменялся местами с командиром,
Резван завел двигатель — тот заурчал с успокаивающей мощью. Машина мягко тронулась вперед, из отверстий кондиционера потянуло прохладным воздухом. Это было очень кстати — за бортом стояла адская жара. Гости побыли на ней несколько минут, а на спине у мужчин уже проступили темные пятна.
— Куда едем? — осведомился Бурый, внимательно поглядывая на дорогу.
— Куда заказывали: в деревню Кадыр-Юрт, — ответил Хасанов.
— Это туда, где хоронили покойника, найденного в реке? — уточнил Бурый.
— Так точно, — белозубо улыбнулся майор.
Бурый покосился на него — чему улыбается? Он озабоченно прощупывал взглядом дорогу: как бы этот улыбчивый майор не привез их прямиком в засаду. Тут это просто, как овцу зарезать. На всякий случай он незаметно придвинул под руку автомат и бросил взгляд на своих: бдите! И успокоился, увидев, что толстый ствол «винтореза» Калмыка уставлен в спинку сиденья, на котором сидел водитель. Чуть какая бяка — и тот незамедлительно превратится в решето.
— А зачем вам тот покойник? — спросил Хасанов. — Прошло больше недели, он уже разлагаться начал.
— Ничего, — сказал Бурый, — мы привычные.
Хасанов пожал плечами:
— Могут быть проблемы.
— Какого рода? — поинтересовался Глеб.
— Ну, здешние жители не привыкли к тому, чтобы раскапывали могилы и доставали покойников, — пояснил Резван. — Могут выразить недовольство. А учитывая, что здесь у всех оружие… — Он не договорил и, выражая сожаление, цокнул языком.
Бурый нахмурился:
— Но, насколько я понял из донесения, покойник не был мусульманином?
— Не был, — подтвердил Резван. — Но нашим старикам этого не объяснишь.
— Ничего, — пробасил Борман. — Как-нибудь договоримся.
— Ладно, — глянув на него в зеркало заднего вида, не стал спорить Резван. — Но я предупреждал.
— Далеко еще? — подала голос Алиса.
Она сидела между Борманом и Калмыком и с виду казалась спокойнее остальных. Резван посмотрел на нее в зеркало, широко оскалил свои белые зубы. Мужчина, он видел в ней прежде всего красивую женщину, которой грех было не улыбнуться. Но если он думал дождаться ответной улыбки, то сильно ошибся. Его встретил жесткий взгляд, который целился ему точно в переносицу, и улыбка галантного майора исчезла сама собой.
— Не очень, — ответил он, переводя взгляд на дорогу.
— А точнее? — вопрос Алисы, казалось щелкнул, как затвор автомата.
— Четверть часа, — процедил майор.
— Ясно.
Алиса забыла о майоре и стала внимательно изучать природу за окном рычащего «Гелендвагена» — машина боком шла по крутому холму.
Природа, надо сказать, была неласкова и убога. Каменистые изломы с обеих сторон, пыль, рыжая
Но Резван упорно гнал внедорожник вперед, никак не реагируя на обстановку за бортом. Он, кажется, понял, что гости прибыли серьезные — серьезней некуда, и, вероятно, спешил отделаться от них как можно скорее.
— Почему прислали тебя, Резван? — как бы невзначай поинтересовался Бурый.
— А я родом из этих мест, — довольно предсказуемо ответил Хасанов. — Тут в получасе езды моя деревня. Вся родня там живет.
— Одни Хасановы? — подал голос Борман.
— Точно, — улыбнулся Резван.
Борман улыбнулся ему в ответ. Хотя автомат держал наготове — тут он бдительности никогда не терял, как ты ему ни улыбайся.
— Это как у нас в деревне, — охотно забасил он. — Что ни двор, то Лещенки. Есть еще, правда, Куркачи и пару дворов Щученок. Но то приблудные, послевоенные. А коренные все сплошь Лещенки. В любую хату пальцем ткни — не ошибешься.
— Это где? — спросил Резван. — На Украине?
— Да нет, — отозвался Борман. — В Белоруссии. Но Хохляндия рядом. Мы когда-то пацанами запросто к ним бегали на гулянки. Девки у них красивые. На какую ни глянь — одни «Виагры». И они по нашим лесам свободно ходили, грибы-ягоды собирали. Теперь вот граница! Чуть не под той сосной помочись, тут тебя за задницу и схватят. Как же, нарушитель. Незалежные, чтоб их!
Майор сочувственно покачал головой:
— Да…
— А сам где служишь, Резван? — вернулся к более интересующей его теме Глеб.
— В Наурской, — мотнул тот головой куда-то влево. — Тоже недалеко.
— Почему прислали тебя одного? — спросил Глеб.
Резван засмеялся, поблескивая глазами.
— Ого! Давно меня не допрашивали.
— А что, допрашивали? — вклинился вдруг в разговор Калмык, подавшись к самому уху майора.
Тот осекся, покосился назад.
— Не кричи, — попросил негромко, но твердо. — Не у себя дома.
У Калмыка вздулись под скулами желваки, он вздернул было ствол автомата. Но Бурый с суровым видом оглянулся на него, мигнул — и Калмык, выдохнув, откинулся на спинку сиденья, опустил оружие.
— Извини, — бросил Глеб, глядя перед собой.
— Ничего, — усмехнулся Резван. — Бывает.
Теплов промолчал, отнеся его усмешку целиком на свой счет. Зря, зря уступил он Артемову! Не готов Калмык тут работать, сломается на раз. И себя, и их погубит.
За свою жизнь Глеб не боялся — отбоялся уже давно, боялка сломалась. Но задание могло накрыться медным тазом. А дело нешуточное, эта вымершая река — не баловство местных идиотов. Тут пахло не жареным — горелым несло на всю округу. Бурый особыми своими какими-то способностями не хвастал. Но знал: если внутри, под ложечкой, колет, это не к добру. Интуиция это, или годами наработанное чутье, или еще какая-нибудь чертовщина — не суть важно. Важно, что еще ни разу оно его не обмануло, и сейчас яснее ясного говорило: неладно здесь, ох как неладно.