Бесконечная дорога к солнцу

Джеймс Никки

Одиннадцать мужчин, которые погибли из-за моего ревнивого мужа.

Из-за меня.

— Абрахам Нарула, — я прикоснулся к его лицу.

Я помнил его смутно. Он был самым первым. Двадцать два года. Его недавно наняли в кофейню в том районе, где мы с Морганом жили до переезда наш новый дом. Я давным-давно забыл про него, столкнувшись с ним всего дважды до переезда. Абрахам (имя которого я в то время не знал) в шутку флиртовал со мной. Это были безобидные и невинные комментарии, брошенные мимоходом и ради забавы. Моргану было не смешно.

Когда мы ушли со своими стаканами кофе, я поддразнил его и сказал остыть, потому что, каким бы симпатичным ни был бариста, он знал, что я люблю только его.

Я узнал об убийстве Абрахама только на суде.

Я положил фотографию молодого парня лицом вниз на обшарпанный журнальный столик и прикоснулся к лицу следующего мужчины.

— Колин Майерс, — он работал со мной в Университете Квин как ассистент профессора на научной кафедре. Я не знал Колина и не помнил, чтобы когда-то встречался с ним. На суде всплыло, что мы, видимо, вместе посетили рабочее мероприятие. Свидетель с мероприятия позднее вспомнил, что Колин рассказывал, как флиртовал с красивым учителем истории, но разочаровался, узнав, что тот счастлив в браке.

Через три дня Колина нашли мертвым в переулке за гей-баром. Полиция даже не заподозрила, что это связано с его работой в университете.

Каждое лицо в моей папке имело схожие связи. Одиннадцать мужчин, которых я не знал, но в какой-то момент они пересекались со мной. Одиннадцать мужчин, которые, по мнению Моргана, представляли угрозу для наших отношений.

Мужчина с последней фотографии, Дэниэл Уайт, был единственным, кого я помнил хоть с какой-то ясностью. Он был нашим официантом в ресторане, где мы ужинали за два дня до ареста Моргана.

Все, что сделал Дэниэл, — это слишком много раз улыбнулся мне, но это я подписал ему смертный приговор. Я похлопал глазками, глядя на своего мужа, и поддразнил его:

— Веди себя хорошо со мной. Видишь, у меня есть варианты.

Мой желудок взбунтовался, когда я смотрел на улыбку, застывшую на лице Дэниэла Уайта. Все размылось, когда покатились слезы. Дэниэл страдал дольше, чем остальные, и закрывая глаза по ночам, я видел фотографии его избитого тела, которые показывали на суде.

Морган был зол. Он действовал не так осторожно, и это стало его погибелью.

— Мне так жаль, — я прикоснулся к лицу Дэниэла. — Мне очень, очень жаль, — мою грудь сдавило, и я бросил фотографию к остальным, согнувшись пополам, когда очередная волна раскаяния и боли попыталась затопить меня. Может, это Морган физически отнял их жизни, но я не мог снять вину с себя. Они все мертвы из-за меня.

Я стиснул шею сзади и стал раскачиваться, пытаясь остановить ритмичную пульсацию в голове, пытаясь стереть из памяти ужасные фотографии мест преступления и мертвых тел.

Вначале я использовал алкоголь, чтобы приглушить боль. Это было до того, как Леви говорил меня обратиться к специалисту. Теперь я старался избегать этого, понимая, что это путь к саморазрушению.

Сегодня

мне ничего так не хотелось, как утопиться в бутылке виски и забыть обо всем.

В какой-то момент мои слезы иссякли, и на меня словно опустилось мягкое облако, окружившее меня и приглушившее мир. Эта дымка успокаивала.

Мой ноутбук зазвонил, испугав меня. Я резко сел, сбитый с толку этим звуком. Только тогда я вспомнил, что доктор Москони звонит для проведения сессии. Прочистив горло, я принял вызов, проморгался, потому что в глаза как песка насыпали, и посмотрел на собранную женщину на экране.

— О, Джейсон, — сказала она, увидев меня, и невозможно было не заметить сочувствие в ее глазах. Я мог лишь вообразить, насколько плохо выгляжу.

— Денек выдался непростым.

— Вижу.

— Мне кажется, будто я тону.

— Поговори со мной. Выговорись.

Я попытался найти правильные слова.

— Я не могу отбросить это. Эту... тяжесть. Она следует за мной всюду, куда бы я ни пошел. Это делает меня вспыльчивым, злым и едким.

— Ты спишь?

— Не особенно. Не очень хорошо.

Она подождала, поджимая губы, изучая мое выражение лица и наверняка анализируя мои слова и язык тела. Затем:

— Ты принимаешь назначенное лекарство?

— Мне не нужны антидепрессанты. У меня нет депрессии.

— То есть, ответ отрицательный?

Я купил лекарство по рецепту, потому что Леви настоял, но не выпил ни одной таблетки. Она знала мое отношение к препаратам.

Я сменил тему.

— Я поехал и увиделся с ним. До переезда сюда. После его приговора.

Ее глаза раскрылись шире. Она не ожидала этого. Они с Леви придерживались одного мнения на этот счет. Они оба считали, что мне не стоит видеться с Морганом. По их словам, он причинил мне достаточно боли, и ни к чему хорошему это не приведет.

— Мне нужно было услышать это от него.

— И это помогло завязать с сомнениями?

— Ага, — я моргнул несколько раз, прогоняя эмоции, подступавшие к горлу. — Это было тяжело.

— Я знаю.

— Я... — я сжал переносицу и покачал головой.

— Говори со мной, Джейсон.

— Мне сложно увязать моего мужа и этого мужчину за решетками. Такое чувство, будто я одновременно люблю его и ненавижу. И это так глупо, верно? Ну то есть, он монстр. Он отнимал жизни. Как я могу...? Какого черта со мной не так? — слезы безудержно катились по моим щекам.

— Джейсон.

Я сморгнул их, прерывисто вздохнув, и посмотрел в глаза доктора Москони.

— Ты любишь то, что, как тебе казалось, у тебя было. В этом нет ничего неправильного. И нет ничего плохого в том, что ты грустишь или скучаешь по нему. Ты вправе оплакивать потерю брака и мужа, ведь ты считал все это настоящим и искренним. Ты любишь или скучаешь не по серийному убийце Моргану. А по невинности, которая у тебя когда-то была. Он лишил тебя этого.

— Это все было ложью. Вся моя жизнь была одной большой ложью.