Бесконечная дорога к солнцу
Шрифт:
Когда он открыл дверь, в воздухе витало непонимание.
— Кто-то из соседей впустил меня, — объяснил я, но не стал вдаваться в детали, не желая расстраивать его из-за придурка в коридоре.
Джейсон кивнул и сделал шаг назад, безмолвно приглашая меня войти. Выражение его лица было словно вытесано из камня, не выражая никаких эмоций. Я не мог понять, что он чувствует или думает. Его тело оставалось напряженным, словно мышцы натянулись до предела и в любой момент порвутся, если он не будет осторожен. Вопреки игривому сообщению, которое он послал, я сообразил, что выходные
Я скинул обувь и прошел в его квартиру. Джейсон заглянул на кухню и вернулся с двумя банками пива.
Я взял предложенную банку, но не стал открывать. Он снова попытался уйти, но я поймал его за руку и потянул, заставляя повернуться ко мне лицо.
— Он подписал бумаги о разводе?
— Нет, — это единственное слово казалось вырезанным из стекла.
Мое сердце рухнуло в пятки от боли, исходившей из глаз Джейсона.
— Сочувствую.
Он пожал плечами и вырвался от меня, пройдясь один раз по кругу, словно не знал, куда себя деть, а потом вернулся на кухню.
Я поставил пиво на журнальный столик и пошел за ним. Джейсон тоже отставил свое пиво и согнулся, опираясь руками на стол и повесив голову. Он стоял спиной ко мне, но во всем его теле виднелось напряжение, и он словно вибрировал.
— Хочешь поговорить об этом?
Он покачал головой, но в остальном не пошевелился. Каждый его вдох казался натужным. Время словно растягивалось, и я не знал, то ли оставить его в покое, то ли увести за руку в спальню. Ведь поэтому он мне написал, верно? Он явно настолько взвинчен, что вот-вот взорвется. Он написал мне. Он хотел отвлечься. Ведь именно этим я для него являлся, не так ли? Отвлечением?
Я уже не знал.
— Знаешь, мои родители не верят, что я не был причастен, — его голос звучал так, будто его волокли по гравию. Он был разодранным и таким сломанным, что больно было слушать. — Когда Моргана арестовали, меня допрашивали несколько дней. Дней. Копы были уверены, что я тоже замешан. Потом они меня оправдали. После этого меня несколько месяцев рвала на куски пресса. Протестующие марали мое имя и обзывали меня так, что ты и представить не можешь. Мои родители не верили, что я мог не знать о преступлениях Моргана. Люди собирались у моего дома, кричали и требовали правосудия, хотели, чтобы меня арестовали. Только дурак может быть настолько слеп, чтобы не видеть, что происходит прямо под его носом. Они не говорили это прямым текстом, но вся эта шумиха промыла мозги моим родителям. Весь этот мусор. Вся эта ложь. В итоге они отреклись от меня. Сказали, что я такой же преступник, как и мой муж, — Джейсон рассмеялся, и это был уродливый, ужасающий звук, от которого волоски на моих руках встали дыбом.
Я шагнул вперед, слегка сократив расстояние между нами, но прикусил язык.
— Когда я в подростковом возрасте заявил о своей ориентации, они и бровью не повели. Они поддержали меня. Они меня любили. Когда меня в старших классах отстранили от занятий, они не слишком ругали меня. Они выслушали мою сторону истории. Они поняли, что я защищал себя от бреда подростка-гомофоба. Но когда моего мужа арестовали за убийства, для них это стало перебором. Я не мог быть невиновен.
Я подвинулся еще на шаг ближе. Рискнув, я положил ладонь на его спину и стал гладить напряженные мышцы вдоль позвоночника. Напряжению потребовалось несколько минут, чтобы ослабнуть, но он даже тогда не пошевелился и не поднял взгляд.
— Они были там, знаешь. В зале суда. Каждый день, как и я. Они все слышали, и даже когда все закончились, они по-прежнему остались на стороне протестующих, которые считали, что я должен гнить в соседней камере.
— Сочувствую, — это слово казалось слабым, неуклюжим, недостаточным, когда оно слетело с моих губ.
— Вчера я попытался увидеться с ними. Я подумал, может, прошло достаточно времени, и мы сумеем помириться. Знаешь, что они сделали? — он не дожидался ответа. — Они угрожали вызвать копов, если я не уйду с их территории, а потом захлопнули дверь перед моим носом.
Ох.
Я оттолкнул пиво Джейсона подальше и подтолкнул его повернуться ко мне лицом. Поначалу он противился, но в итоге поддался, будто у него не осталось сил сопротивляться.
Его глаза были напряженными и покраснели, словно он не спал годами или плакал все выходные. Круги под ними выглядели такими же темными синяками, как и всегда. Отказываясь встречаться со мной взглядом, Джейсон смотрел куда-то поверх моего плеча.
Я приподнял его подбородок, гладя колючую щетину на подбородке.
— Что тебе нужно, Джейсон? Я рядом. Что угодно. Что я могу сделать?
Он подвигал челюстью, скрежеща зубами и напрягаясь.
— Не знаю.
— Мы можем пойти в спальню, и я попробую на какое-то время отвлечь тебя от этого, — я не был уверен, что это сработает. Он погрузился так глубоко, что я едва ли сумею его вытащить.
На его лбу появилась небольшая складка.
— Я не за этим тебе написал.
Мое сердце застучало чуть чаще, и я еще погладил его по щекам, мечтая, чтобы он посмотрел на меня.
— Тогда зачем ты мне написал?
И снова он подвигал челюстью, словно не мог найти слова.
Я просто ждал.
Когда он наконец-то посмотрел мне в лицо, от него исходил целый мир, целая вселенная боли. Его слова прозвучали так тихо, что их унес бы легчайший ветерок.
— Мне нравится быть рядом с тобой. Большую часть времени я чувствую себя таким мертвым внутри, а ты так полон жизни, — его глаза наполнились слезами, и он несколько раз поморгал. — Знаю, мы сказали, что это... Если хочешь уйти, я пойму. Мне просто нужно... мне просто... нужно... я хотел, чтобы ты был здесь, со мной.
Растеряв все слова, я поцеловал его, остановив поток запинающейся неуверенности, лившейся с его губ. Одна слезинка скатилась по его щеке и упала на наши соединенные губы, окрасив их привкусом соли и печали. Он обнял меня за талию, поначалу робко, и привлек ближе. Наши тела прильнули друг к другу.
Поцелуй подошел к естественному завершению. Джейсон выглядел как потерянный ребенок, ждущий наказания, упрека или указаний.
— Почему бы нам не включить фильм? Я закажу еду. Ты поел?