Бесконечная История (Черновик)
Шрифт:
За этими размышлениями я и не заметил, как перекочевал из копыт отца в объятия матери. В отличие от жёлтого пегаса, лишь пустившего скупую мужскую слезу, кобылка явно даже не старалась сдерживать своих чувств. Она крепко прижимала меня к себе, как будто боясь, что всё происходящее сон, и я в любую секунду могу исчезнуть. Из её насыщенно-зелёных глаз текли крупные слёзы радости и ничем не замутнённого счастья. Что же касается конкретно меня самого, то мне оставалось лишь пассивно исполнять свою роль новорожденного жеребёнка. У меня вновь, как и некоторое время назад, возникло чёткое и твёрдое ощущение уверенности в завтрашнем дне. Я вновь был жив. У меня были, вроде как, любящие и искренне радующиеся моему существованию родители. Передо мной открывался целый новый мир, пускай когда-то его уже и населяли мои ушедшие предки. И лишь где-то в глубине души, по соседству с радостью и эйфорией от всего происходящего притаилось какое-то странное чувство неловкости. Неловкости от столь ярко проявляемых цветными лошадками чувств. Даже давешний единорог и парочка из салатового и синего жеребцов-земнопони, бывших, по всей видимости, близкими друзьями или родственниками, позволяли себе радостно и одобрительно улыбаться и поздравлять жёлтого пегаса с таким нежданным и счастливым завершением этой ночи. И, хотя пока что я не мог ни полностью понимать речь этих цветных лошадок, ни самостоятельно говорить с ними, я всем своим видом и всеми фибрами своей души был с ними солидарен. Я был жив. Я был счастлив.
***************************
Первые
Впрочем, это безнаказанно продолжалось лишь до тех пор, пока я не освоил 'навык' тактического отступления. И я даже был благодарен всем этим умиляющимся мучителям. Ведь всё это излишнее сюсюканье с моей скромной, стеснительной и глубоко ранимой персоной быстро заставило меня приспосабливаться и эволюционировать. Первым шагом к спасению стало как раз форсированное обучение к самостоятельному передвижению, из-за чего я уже в возрасте четырёх месяцев мог сносно передвигаться на своих четырёх и с трудом взбираться по ступенькам лестницы нашего двухэтажного дома. А потом уже не было ничего удивительного, что за несколько недель подобной жизни я выучил общую планировку нашего достаточного скромного жилища и все укромные места в его конструкции и планировке. Своеобразным подарком судьбы стала и случайно найденная обитель знаний. В нашем доме, как оказалось, было очень много разных книг. Не гигантская библиотека, конечно, но около сотни различных книг, сложенных в коробки, у нас имелось. В основном, это были странные талмуды о сельском хозяйстве, ботанические энциклопедии и прочая литература, целевой аудиторией которой были садоводы, огородники, дачники и прочие фермеры. Однако нашёл я там и неожиданно полезные в перспективе книги для маленьких жеребят и не только. Местная азбука, выглядящая как типичная книжка с картинками. Несколько книг с детскими сказками. Пара толстых фолиантов с более сложными для чтения легендами и мифами пони. Какие-то местные школьные учебники, которые я прочитал мельком, но не нашёл для себя ничего нового и интересного. Несколько брошюрок для единорогов, которые только начинали свой путь в мире магии, чародейства и волшебства. Было жутко обидно, что даже после смерти и реинкарнации в новом мире я так и не получил никаких крутых магических способностей, но жаловаться было бесполезно, да и некому. Впрочем, я достаточно быстро забыл про единорожьи книжечки с заклинаниями, когда в общей куче книг нашёл ЕЁ. Она стала жемчужиной моей коллекции, путеводным светочем в мрачном и безнадёжном мире - 'Пегасьи упражнения для правильного развития крыльев и способностей к полёту' - довольно толстая книга-методичка с картинками, пояснениями, сносками и несколькими автографами на внутренней стороне обложки от каких-то смутно знакомых Вандерболтов. Впрочем, о полётах мне задумываться было ещё рановато, хотя теоретическую часть книги я умял и зазубрил буквально за несколько дней, а самые простые упражнения для крыльев, долженствующих научить маленького летягу правильно управляться с этими порхалками, начал делать уже сейчас.
Это было очень странно. Мои воспоминания о прошлой жизни были лишены деталей и подробностей, но я чётко помнил, что никогда не налегал на учёбу. А тут вдруг крылья появились и сразу мотивация на пустом месте возникла. Впрочем, даже если в моей голове что-то перемкнуло после смерти или кто-то круглый очень любил копаться в чужих мозгах, то я посчитал, что изменения были даже и к лучшему. В конце концов, мне ещё предстояло жить и приспосабливаться к этому миру цветных лошадок, появившихся на этой планете волей неизвестного мне круглого демиурга из трансцендентной реальности. В итоге, я попросту смирился с мыслью, что гармонические изменения моей личности были неизбежны. Это аксиома для всех живых существ, склонных к эволюции и приспособляемости.
Единственное, что продолжало внушать опасения, это огромное количество дыр в моих знаниях о пони. Такая странная выборочность знаний была связана, как я понял, со многими причинами. Достаточно было хотя бы и того, что детский мультсериал явно не мог нести в себе каких-то конкретных и полезных данных о мире, раскрывая суть лишь тех предметов, явлений и событий, которые окружали главных героев в каждой серии. После осознания первого факта я сразу наткнулся и на вторую проблему. Даже если в сериале и было освещено что-то полезное, то я этого просто не помнил. Моя память имела вид настоящего решето. Вся доступная мне информация представляла собой множество разрозненных фрагментированных воспоминаний, в которых по соседству с дружбомагичными каноничными пони жили их злобные двойники, придуманные 'тёмной' частью фанатов сериала. На несколько секунд я даже успел ужаснуться своим перспективам, если окажется, что этот мир далеко не так светел и добр, как показано в детском мультике. Впрочем, все мои мысли в итоге пришли к одному конкретному выводу, который меня одновременно успокаивал и пугал маячившей с ним по соседству неизвестностью. А вывод был прост. У меня не было никаких реальных доказательств того, что хотя бы капля имеющейся у меня информации имеет связь с реальностью. А уж с учётом того, что вся эта информация была неполной и жутко разрозненной, то её можно было смело забрасывать на задворки сознания. Это была ситуация типа 'вроде мусор, а выбрасывать всё равно жалко'. С той лишь разницей, что выбросить из головы такой массив данных без помощи психологов или магов было либо очень сложно, либо попросту невозможно.
За два первых года я, к слову, ещё и здорово подтянул свой словарный запас местного разговорного языка. Это выходило само собой. Все говорят на этом языке. Пишут на этом языке. Думают на этом языке. Ежедневная живая практика, наличие азбуки, понимание разговорной части языка и, собственно, наличие желания учиться - всё это, в итоге, принесло плоды. Как говорится: 'Жизнь заставит - не так раскорячишься'. Собрав всю полученную из книг и разговоров пони информацию в аккуратную кучку, я смог составить небольшую, но интересную картину, которая подтверждала кое-какие мои догадки и давала ответы на некоторые вопросы. Как оказалось, местный понячий аналог английского языка назывался Всеобщим Эквестрийским или просто Эквестрийским. Название пришло от наименования государства, в котором жили пони - Эквестрии. Никаких чётких данных о ней в книгах не было, если не обращать внимания на довольно путаный путеводитель по стране и общие данные, которые наверняка и так известны всем вокруг. Например: общеизвестный факт о том, что страной правит Принцесса Селестия - Бессмертная Солнечная Богиня, каждый день поднимающая на небосвод Солнце и Луну. Почему-то при прочтении имени Принцессы мой мозг подбрасывал мне изображения мультяшной крылато-рогатой лошадки белой масти со странной облако-образной разноцветной гривой. На секунду я даже задумался о том, как называется такой крылато-рогатый подвид пони, но мои размышления вернулись в более конструктивное русло. Возможности Принцессы, описанные в книге... Если говорить об этом кратко, то: 'Всё это звучало дико и невероятно!' - но и полностью на враньё книжные данные похожи не были. Сверившись с ещё несколькими книгами, я лишь подтвердил ранее прочитанные слова. Эта Селестия действительно правила уже, как минимум, тысячу лет. Опытные наблюдения за восходами и закатами тоже были неутешительными. Слишком уж механически и неестественно происходили эти явления. Однако вставала одна проблема... Если управлять Луной какая-нибудь местная Богиня, быть может, и могла, то вот теория об управлении Солнцем не выдерживала никакой критики в силу глубокого парадокса с известными человеческой науке данными. Ведь это именно планета вращалась вокруг Солнца, а не наоборот... Гелиоцентрическая Солнечная Система и все дела... Это по определению делает светило неподвижным центром системы вращающихся вокруг него тел... В конце концов я, правда, выбросил эти дурацкие вопросы из головы, справедливо посчитав, что сейчас ответов всё равно не получу. Хотя я и лелеял слабую надежду поспрашивать об этом родителей, когда, наконец, решусь подать голос.
Возможность легализоваться, к слову, представилась довольно внезапно. Хотя, даже это, казалось бы, простенькое мероприятие у меня прошло через одно место. В своём нежном возрасте в полтора года я, немного так, спалился как чересчур 'Одарённая Личность'. Сложно вести себя как несмышлёный детёныш, когда у тебя за спиной чуть ли не три десятка лет жизненного опыта. Хотя держался я молодцом. Прокололся буквально на мелочи. Порезался об какую-то острую деревяшку и не придумал ничего лучше, чем с мордаха-кирпичом бежать к родителям с кровоточащей ранкой на передней ноге. А потом раз и начал говорить, всё также не меняя выражения лица: 'Мап. Пап. Ранка. Перевязка. Срочно. Нет времени. Объяснять!'. Это, к слову, был первый раз, когда я реально заговорил при ком-либо. До этого я разговаривал лишь тихо и сам с собой. Родители, конечно, удивляться не стали. Сначала... А вот когда мой порез был обезврежен и перебинтован, то вот тогда мне и устроили небольшой 'допрос'. Мол, почему утаиваешь такие важные известия, если уже 'книжку с картинками' и 'пару жеребячьих сказок' можешь прочитать? Хорошо, что я сдержался и рассказал только про азбуку и книжку со сказками. В противном случае я очень плохо представляю себе возможные последствия. Впрочем, всё закончилось более-менее благополучно, и расколоть меня не удалось. Остановились на чистосердечном признании о сокрытии своих странных талантов к скоростному обучению и взрослению. Я давно готовился к чему-нибудь подобному, а потому быстро выдал вполне правдоподобное объяснение, сопровождающееся слёзными просьбами не отсылать меня на Луну за мои проступки. Моим родителям хватило этой слёзной психологической атаки, и больше эта тема не поднималась, позволив мне легализировать право на свободу слова. А дальше жизнь снова начала налаживаться.
Каждый день я узнавал что-либо новое. Например, я всё-таки смог узнать, где я живу. Моим домом оказалось крупное село Вэст Винд, лежащее севернее Файерфланка - крупного города, в свою очередь, являвшегося чем-то вроде областного центра. На всё-таки найденных мною старых картах Эквестрии наша деревенька не обозначалась. Уж не знаю почему. На этих старых картах-свитках и отображено-то было всего-ничего: крупные поселения, основные проторенные торгово-транспортные пути и достаточно крупные географические объекты.
Наша деревня, к слову, находилась на самом краю северной кромки Чёрного Леса, также именуемого как Чернолесье или Массив Чернолесья. Как и любая другая деревушка сурового севера, Вэст Винд жил за счёт обмена товарами с торговцами-караванщиками из крупных городов и немногочисленными охотниками-трапперами из числа грифонов-переселенцев. Вот уж кому я удивился, когда увидел, так это этим гордым и воинственным птицельвам. Впрочем, местный их контингент в основном состоял из беженцев, изгоев или переселенцев, а потому они были более адекватными, чем те грифоны, что до сих пор живут в Грифоньей Империи. Впрочем, всё это я услышал-узнал со слов отца, который, в свою очередь, вызнал об этом в беседе со слегка подвыпившим грифоном в местной таверне. Так что информация была недоказуема и могла быть как наглым враньём, так и истиной.
Вы можете спросить, какие отношения могут связывать травоядных пони и хищных грифонов? Истина была, как всегда, где-то рядом. Кушать и спать в тёплой постели хочется всем, а грифоны оказались вполне себе всеядными. Во время своих рейдов по диким незаселённым территориям они охотятся на опасных зверей, которых пускают себе на прокорм или на 'запчасти' для брони-оружия. Однако, помимо выполнения функции кочующих по стране охотников на монстров и диких зверей, грифоны играют и множество других ролей. Частенько они приносят на обмен редкие целебные растения или небольшие порции ценных минералов. Также довольно часто грифоны оседают в таких вот небольших деревнях вроде нашего Вэст Винда. А суровые пони севера, в отличие от своих южных соплеменников, и вовсе не гнушаются выкупать у грифонов шкуры убиенных зверей и прочие охотничьи трофеи. Ещё одной полезной функцией грифонов, живущих в северных районах Эквестрии, является их крылатость, что позволяет им становиться неплохими гонцами-посыльными, курьерами и мелкими бродячими торговцами. Вы можете спросить, почему этим не занимаются те же пони-пегасы? Ответ донельзя просто. Их попросту не хватает. 'Национальной', так скажем, особенностью северных регионов Эквестрии является сильный видовой перекос в сторону земных пони. Считается, что наличие хотя бы одного единорога и трёх-четырёх пегасов на небольшую деревню вроде Вэст Винда - это уже зажиточность и процветание. Некоторые деревни и вовсе населены одними лишь 'безрогими наземниками'. Таким поселениям частенько приходится учитывать в своём бюджете множество дополнительных трат, которых можно было бы легко избежать будь у такого поселения своя собственная погодная бригада крылатых лошадок или рогатый маг со своими фокусами.