Бесконечная одержимость
Шрифт:
Но эта интенсивность — часть того, что заставляет меня хотеть его. Эта потребность в его глазах — часть того, что возбуждает меня, делает меня такой влажной, что я сжимаю бедра вместе, страстно желая, чтобы он опустился и прикоснулся ко мне. Я хочу большего, чем мне когда-либо давал кто-то другой, и мне кажется, что Иван предлагает мне это.
Это похоже на прыжок со скалы с завязанными глазами. Но если я буду с ним рука об руку, какая-то часть меня подумает, что мне может понравиться стремительное падение.
Я нервно облизываю губы и киваю.
— Я хочу тебя, — шепчу я, и в его глазах вспыхивает жар, когда он хватает сзади рубашку и одним плавным движением стягивает ее через голову, отчего мои глаза распахиваются еще шире, чем прежде.
Я никогда раньше не видела его без рубашки. Он чертовски великолепен, его мускулы выглядят так, будто его высекли из камня, его кожа испещрена темными татуировками, их слишком много, чтобы я могла долго сосредоточиться и попытаться разобрать, что это такое. Я вижу сирену, морское чудовище, темную птицу, петли и вихри узоров, покрывающие его грудь и руки, спускающиеся по кистям, поднимающиеся к ключицам и останавливающиеся там. На черных чернильных вихрях видны все еще заживающие синяки на ребрах, которые в последствии становятся зеленовато-желтыми, но мой взгляд не задерживается на них. Вместо этого я смотрю на глубокие разрезы мышц, уходящие в джинсы, на полоску темно- светлых волос, идущую от пупка к пуговице, — все эти следы ведут к тому месту, которое мне так хочется увидеть.
Иван усмехается — темный, голодный, почти волчий звук, проводя большим пальцем по пуговице джинсов.
— Нетерпеливая, не так ли? — Его голос стал глубже, гуще, наполнен похотью, от которой у меня мурашки по коже, когда он подходит ближе к изножью кровати. — Твоя очередь, Шарлотта. Сними свой топ.
В его голосе звучит приказ. Я чувствую, как он меняется, превращаясь из милого и нежного в властный и требовательный. Это совсем другая сторона Ивана, и я вдруг понимаю, что он имел в виду, когда спросил, уверена ли я.
Я все еще могу остановить это сейчас, если захочу. Но я не могу сказать ему, что это не то, чего я хочу, потому что властный тон его голоса, то, как он смотрит на меня… это все то, о чем я фантазировала. То, чего я хотела, когда в «Маскараде» поняла, что есть вещи, которые я упускала всю свою жизнь.
Я тянусь вниз, расстегивая первую пуговицу рубашки. Взгляд Ивана падает на мою грудь, наблюдая за тем, как я расстегиваю каждую пуговицу, и этот голодный взгляд становится все глубже с каждым кусочком кожи, который обнажает моя рубашка. Я иду медленно, понимая, что мне нравится дразнить его. Мне нравится наблюдать, как напрягается его челюсть, когда я затягиваю каждую пуговицу, как подрагивает мышца на его щеке, когда он испускает резкий, нетерпеливый вздох.
Потянувшись вверх, я отодвигаю края рубашки, обнажая черный хлопковый бюстгальтер, который я ношу под ней.
— Это не очень сексуально, — извиняюще начинаю я, но не успеваю закончить, как Иван оказывается на кровати, его руки обхватывают мои колени, он раздвигает мои ноги и склоняется надо мной.
— Никогда так не говори. — Его руки скользят по моим бедрам, прижимая меня к кровати, и мой пульс подскакивает, а в венах бурлит пьянящий коктейль из страха, предвкушения и желания. — Все, что ты носишь, сексуально, Шарлотта. Потому что оно на тебе.
— А что, если я снова скажу это? — Шепчу я, глядя на него сверху, добавляя в смесь дозу смелости. Его глаза сверкают, а руки крепко сжимают меня, удерживая на месте так, чтобы показать, как легко ему это дается.
— Тебе нравится, когда тебя наказывают, Шарлотта? — Пробормотал он, приподняв бровь. — Потому что я хотел бы наказать тебя. Если ты меня ослушаешься, я с удовольствием преподам тебе урок. Я сделаю эту красивую попку розовой с помощью моего ремня, только чтобы я мог смотреть на нее, выгнутую дугой в воздухе, пока я трахаю тебя сзади. — Его пальцы прижимаются к моим бедрам, а большие пальцы проводят дугой по моим обтянутым джинсами бедрам, так близко к тому месту, где я хочу, чтобы меня трогали, и все же так далеко.
Мое дыхание перехватывает в горле.
— Я не знаю, — признаюсь я. — Я никогда…
— Думаю, ты многого не делала. — Его руки скользят к пуговице моих джинсов, выражение его лица — нетерпеливое, жаждущее. — Я могу многому тебя научить.
Одним резким движением он расстегивает пуговицу большим пальцем и дергает вниз молнию. Его пальцы вцепляются в пояс моих джинсов и трусиков, плавным движением стягивая их по бедрам и ляжкам, обнажая меня так быстро, что у меня перехватывает дыхание. В считанные секунды я оказываюсь обнаженной до бедер, и Иван продевает руки под мои колени, широко раздвигая ноги, так что я оказываюсь перед ним настолько обнаженной, насколько, кажется, не была ни перед кем в своей жизни.
Мое лицо пылает жаром, когда я вижу, что он смотрит прямо мне между ног.
— Такая мокрая, — шепчет он, и мой румянец становится еще глубже. — Красивая, розовая и набухшая, все для меня. Ты так готова, а я еще даже не начал.
Он наклоняется, сползает по кровати и прижимает мои ноги к обеим сторонам.
— Держи их так, Милая, — бормочет он, и от того, как он это произносит, по моей коже пробегают мурашки, а грубоватый акцент, с которым он произносит русское ласкательное слово, заводит меня еще больше. — Держи свои ноги открытыми для меня.
Я откидываю голову назад на подушки, каждый сантиметр моего тела так чувствителен к желанию, что, когда он прикасается ко мне, по мне пробегает дрожь удовольствия. Его ладони теплые на внутренней стороне моих бедер, он скользит вверх, его большие пальцы проводят по моим чувствительным складкам за мгновение до того, как он раздвигает меня еще больше, открывая всю мою самую интимную плоть его голодному взгляду.
— Прекрасно, — бормочет он, а затем его язык скользит по мне, и я забываю, как дышать.
Это так приятно. Влажные и горячие, длинные, медленные движения, которые, кажется, вылизывают каждый дюйм меня с каждым проходом, когда он проводит плоской стороной языка по моим складкам, входу, до клитора, потирая его по этой чувствительной, набухшей точке, пока я не бьюсь и не задыхаюсь под ним. Я тянусь вниз, перебирая пальцами его густые волосы, и когда чувствую, как он стонет, прижимаясь ко мне, понимаю, что ему это нравится.
— Потяни меня за волосы, Шарлотта, — пробормотал он, закатывая глаза, чтобы посмотреть на меня, пока он снова проводил языком по всем моим самым чувствительным местам. — Я тоже люблю грубость. Тебе не нужно беспокоиться о том, что ты сделаешь мне больно, Милая. Мне понравится все, что ты со мной сделаешь.