Бескрылые птицы
Шрифт:
Франки высадились назавтра после окончания всех наших приготовлений: линии огня расчищены, орудия пристреляны, прицелы винтовок выставлены на ноль. Будто на свадьбе — все готово, и гости как раз съезжаются, когда накрывают на стол.
60. Мустафа Кемаль (13)
Отношения Мустафы Кемаля с немецким командующим Отто Лиманом фон Сандерсом складываются странно. Фон Сандерс, умный и решительный, редко допускающий ошибки офицер, назначает немцев командирами ключевых позиций, чем весьма недовольны оттоманские военные. В отличие от британского командующего сэра Яна Гамильтона [70] , фон Сандерс
70
Ян Стандиш Монтегю Гамильтон (1853–1947) — генерал, командующий Британскими экспедиционными силами.
Кемаль назначается командиром резерва, в утро вторжения его будят далекие залпы с моря. Он посылает на разведку кавалерийский эскадрон, и ему сообщают, что малочисленные силы противника устремились к высоте, которая обеспечит им полное господство над полуостровом. Соответственно, Кемаль берет дело в свои руки и, действуя без полномочий (что часто бывало и всегда обходилось), отбывает с полным составом 57-го полка и горной батареей. По счастливому совпадению 57-й полк снаряжен и готов к выходу на запланированные учения. К счастью для себя и Османской империи, Кемаль верно угадывает намерения союзнических сил. Случись по-другому, он привел бы резерв не туда, и кампания была бы мгновенно проиграна.
Кемаль объявляет полку привал после марш-броска и выходит через лесок осмотреться. Он видит рассеянные по морю вражеские корабли и бегущие на него османские части.
— Почему вы бежите? — спрашивает Кемаль.
— Они идут! Они идут!
— Кто?
— Враги, господин начальник.
— Где?
— Вон там!
Действительно, цепь австралийцев продвигается к Чонк Байири — ключевой высоте, которой предназначено стать заветной целью неприятельских командиров.
— Отступать нельзя, — говорит Кемаль.
— У нас не осталось патронов!
Кемаль вдруг понимает, что австралийцы к нему гораздо ближе, чем его собственные бойцы. Он надеется выиграть время, и ему ниспослано счастливое озарение.
— Примкнуть штыки и залечь! — командует Мустафа.
Солдаты подчиняются, и австралийцы, думая, что сейчас по ним откроют огонь, тоже залегают и готовятся к перестрелке. Один офицер послан за 57-м полком.
Кемаль напоминает солдатам, что они должны вернуть позорно утраченное в Балканских войнах. Он произносит знаменитую фразу:
— Я не приказываю вам сражаться, я приказываю вам умереть. Мы погибнем, но другие части и другие командиры успеют подойти, чтобы занять наше место.
Кемаль лично помогает выкатить орудия на позицию и, не прячась, контролирует ход боя. Он чудесным образом остается невредим. 57-й полк, вдохновленный Кемалем и воодушевленный джихадом, умудряется сдержать натиск австралийцев, но гибнет почти весь. Очень скоро убивают даже имама и водоноса, а 57-й полк навеки становится турецкой легендой. Однако на следующий день 77-й арабский полк в панике бежит, чем усугубляет общее презрение к солдатам-арабам, которое все сильнее охватывает османскую армию. За пять дней положение стабилизируется,
Однажды Мустафа Кемаль перебрасывается парой слов с Каратавуком. Он берет его винтовку, осматривает ствол через открытый затвор и хвалит солдата за бережное отношение к оружию. До конца жизни Каратавук будет с гордостью об этом вспоминать, хоть и запамятует, что именно было сказано.
61. Я Филотея (10)
Лет в тринадцать со мной случились две смешные истории.
Первая — кому-то взбрело в голову, что я должна носить вуаль, потому что, дескать, моя красота смущает городских мужчин. Это когда Али-снегонос бросил доставлять лед и стал, разинув рот, повсюду за мной таскаться. Совсем как Ибрагим, он целый день попадался мне на глаза и буквально исходил слюной. Сначала мне даже нравилось, но потом стало раздражать. Проходу не давал. Я досадовала, но когда его не было, тревожилась: «Может, я уже не так хороша?» Али появлялся, и я снова злилась, но и вздыхала с облегчением — значит, моя красота при мне.
Никому не говорите, а то умру, никто об этом не знает, и вы уж сохраните в секрете: иногда я подгадывала, где будет Али-снегонос, и нарочно туда шла, просто чтобы его подразнить. Надеюсь, вы не сочтете мен ужасной, и без вас знаю, что это плохо.
Потом все женщины стали носить вуали, чтобы показать, какие о красавицы. Но это скоро кончилось.
Второе приключение — у меня совершенно внезапно начались месячные, а я не ожидала и даже не знала, что это такое, а потому ужасно перепугалась и подумала, что, наверное, от чего-то умираю. По счастью, в тот момент я была в особняке аги. Я причесала Лейлу-ханым, и теперь она расчесывала меня, а Дросула вычесывала Памук, которая, прибалдев, кусалась.
Ну, мне потребовалось облегчиться, я пошла в каморку и там увидела, что у меня идет кровь, я бросилась назад, вопя, беснуясь и стеная, будто наступает конец света, но наконец Лейле-ханым удалось схватить меня за руки, утихомирить и вытянуть, что произошло.
— У меня кровь! — орала я.
— Где? Где? — спрашивала Лейла-ханым. — Ты порезалась?
Потом до нее дошло, она прикрыла рот ладошкой и засмеялась. У нее был славный смех, серебристый, вот такой…
Ну вот, она позвала Дросулу, у которой тоже шла кровь, только из расцарапанных кошкой рук, спросила, начались ли у нее женские дела, но по ошарашенному виду поняла, что еще нет.
— Когда у вас между ног течет кровь, — сказала Лейла-ханым, — это всего лишь означает, что вы уже можете иметь детей. Так бывает по нескольку дней каждый месяц, с этим нужно просто смириться, поскольку ничего другого не остается, и хныкать тут без толку. Надеюсь, вы хотите детей?
Мы с Дросулой ответили, мол, да, неплохо бы.
— Мне вот грустно, что у меня нет ребеночка. — И глаза Лейлы чуточку вспыхнули.
Лейла-ханым научила нас сворачивать тряпицу, чтобы, как она не очень красиво выразилась, не заляпать пол.
— А вы знаете, как это делается? — спросила она, а мы спросили:
— Что делается, Лейла-ханым?
А она сказала:
— Как делают детей?
Нет, не знаем, сказали мы.
Лейла попыталась нам объяснить, но очень волновалась и смущалась, говорила так поэтично и возвышенно, что мы, в общем-то, ничего не поняли. Лишь через пару лет я разобралась, а до тех пор мы с Дросулой полагали, что это как-то связано с гранатами, сливами и огурцами, и не могли взять в толк, чем же так привлекательна вся эта возня с плодами.