Бесовская таратайка
Шрифт:
– Желаю удачи.
– Идемте, идемте скорее, – заторопил меня Макаров. Он подвел меня к отдельно стоявшей группе людей, одетых в буро-зеленые маскхалаты. Один из них, худощавый мужчина лет сорока со шрамом на левой щеке, распекал толстяка в мятом плаще.
– Как это не можете найти?! – услышал я его рокочущий бас: – Чем там у вас в БТИ занимаются?! Развели бардак! Мне в любой момент может поступить приказ вести группу на штурм, а плана помещения до сих пор нет!
Толстяк в ответ лишь беспомощно разводил руками. Увидев меня
– Группа, смирно!..
Но тут же был остановлен успокаивающим жестом Макарова:
– Вольно, вольно. Вот, Николай Семенович, привел тебе Кожемяку.
– Кожемяка?! – обрадовался тот: – Ну наконец-то!
Он повернулся к толстяку и все тем же жестким голосом сказал:
– Идите. И чтобы через двадцать минут план склада был у меня!
Толстяк мелкой рысью засеменил к стоявшей неподалеку машине.
– Это Лыков Николай Семенович – командир группы специального назначения, – представил мне худощавого мужчину Макаров.
– Давай сразу на “ты”, - предложил Лыков, протягивая мне руку: – Николай.
– Сергей, – откликнулся на рукопожатие я.
– Вы в курсе дела? – спросил у меня Макаров.
– В общих чертах.
– Тогда, Николай Семенович, проинструктируйте товарища, и далее – по плану. А я пошел к руководству.
– Без плана помещения я людей на штурм не поведу, – угрюмо сказал Лыков.
– Будет вам план, будет, – заверил его Макаров: – Я лично проконтролирую.
Сказав это, он быстрым шагом удалился. Лыков проводил его тоскливым взглядом и повернулся ко мне.
– Буду краток, – без предисловий начал он: – В помещении склада засели три вооруженных бандита: Каплюшко, по кличке “Капля”, Сумароков – “Дыня” и главарь Глотов, он же – “Жиган”. У них в заложниках двое детей и их мать, Елена Шутова. Бандиты, как я уже сказал, вооружены. У них, как минимум, автомат и два пистолета.
– Чего они требуют? – спросил я.
– А черт его знает, – сплюнул Лыков: – Дважды с ними пытались вести переговоры, сначала начальник КПЗ Оганезов, потом Зайцев из уголовного розыска. Обоих бандиты послали по-матушке. А в Зайцева даже стрельнули. Они непременно требуют тебя. Не знаешь, с чего бы это?
– Догадываюсь, – ответил я: – Утром я допрашивал Каплю по одному делу, и он, видимо, рассказал про меня Жигану, а тот решил перестраховаться. Думает, что в присутствии “важняка” из Москвы местное начальство “сдрейфит” и не рискнет отдавать приказ на штурм, при котором могут пострадать заложники.
– Резонно, – оценил ход моих мыслей Лыков.
– Ну, так что мне делать? – спросил я: – О чем я с ними буду разговаривать?
– Во-первых, успокойся, – ответил Лыков: – Твоя роль – ты человек посторонний, мало что знаешь, и тебе хочется, чтобы все поскорее закончилось. Выслушай, что они тебе скажут, пообещай, что все передашь властям, потяни время, если получится… Будет возможность, постарайся рассмотреть внутреннюю
– Они, скорее всего, потребуют транспорт и свободный коридор из города, – предположил я.
– А с тебя какой спрос? Скажи, что передашь кому следует, а там – не тебе решать…
В этот момент из оцепленного склада раздался пронзительный женский визг.
– Вот скоты, – с ненавистью глядя на здание, бывшее когда-то церковью, сказал Лыков.
На звоннице, где, освещенный прожектором, виднелся каким-то чудом уцелевший колокол, появилась фигура одного из бандитов, державшего в руках мальчика лет пяти-шести.
– Эй! Смотрите! – крикнул бандит, усаживая ребенка на перила ограждения. Увидев под собой черную бездну, освещенную яркими лучами прожекторов, малыш в ужасе заверещал и стал беспорядочно трепыхаться. На секунду мне показалось, что он вот-вот вырвется и упадет вниз с высоты пятиэтажного дома. Над пустырем воцарилась тишина. Лишь тихо стонал от ужаса ребенок в руках своего мучителя. Мгновение, другое, и бандит втащил мальчика обратно.
– Если через двадцать минут “важняк” не появится, я его отсюда сброшу! – раздался его истеричный крик.
Прокричав это, он исчез так же быстро, как и появился.
– Дыня – ж-животное, – сквозь зубы процедил Лыков и поморщился, увидев, что к нам снова устремился Макаров.
– Оружие есть? – спросил Лыков у меня.
– Есть.
– Оставь здесь.
Я достал из оперативной кобуры пистолет и протянул его Лыкову. Подошедший в это время Макаров тут же запричитал:
– Никакого оружия! Сдать! Немедленно сдать! Николай Семенович, неужели вы не проинструктировали?!
Лыков молча принял мой пистолет, а я сказал Макарову:
– Скажите там, что я выхожу.
– Вы все поняли? Не перепутаете? Никаких конфликтов! Соглашайтесь на любые требования! Любые! Тяните время… – прицепился ко мне Макаров.
– Хватит! – вдруг резко оборвал его Лыков: – Игорь Васильевич, распорядитесь, чтобы Кожемяку пропустили через оцепление и сообщите бандитам, что он сейчас прийдет. Чтобы не стреляли.
Макаров на секунду замер с раскрытым ртом, но потом закивал:
– Да-да, конечно же, – и потрусил по направлению к машине, на крыше которой был установлен большой громкоговоритель.
– Клоун, – глядя ему вслед, сказал я.
– Пиявка, – пробормотал Лыков.
Я закурил, вдыхая вместе с дымом сладко-горький запах прелых листьев, и сказал:
– Ну, я пошел.
– Ни пуха, – пожелал Лыков.
– К черту.
Когда я проходил мимо машины с громкоговорителем, оттуда грузно выпрыгнул Макаров. Из внутреннего кармана он достал белоснежный носовой платок и протянул его мне.
– Белый флаг.
Я усмехнулся, поднял над головой руку с платком и зашагал к воротам в церковной ограде. Милиционеры из оцепления почтительно расступались передо мной.