Беспечные мотыльки
Шрифт:
– Нет, милый, нет, – Тони покрывал его тело поцелуями. Нэнси поднялся, протягивая ему презерватив. Помог надеть, – Я не могу сердиться… Ты… Ты прекрасен.
Смазки под рукой не было. Она была где-то далеко в машине на закрытой стоянке. Тони и не подумал ее достать сегодня утром, настолько он устал после поездки. Нэнси плюнул в ладонь, растирая слюну по его члену. Уложил на спину, залез сверху. Закусил губу, опускаясь медленно до самого конца. Оперся горячей рукой о колено Тони, неторопливо двигаясь вверх и вниз. Откинул в экстазе голову, шепча его имя, словно молитву.
– Я
– Да, – было ужасно сложно сдерживаться под такие речи, которыми обсыпал Нэнси Тони, словно обмазывая маслом и феромонами. Тони обхватил его талию, нагнав слишком быстрый темп, грозивший быстрой разрядкой.
– Подожди!.. – Нэнси, чувствуя подходящий оргазм Тони, остановился. Высвободился от его, стянул влажный презерватив, – Кончи на меня, – взял себя за член, начав дрочить, – Испачкай. Пожалуйста…
От возбуждения кружило голову. Тони хватило всего двух движений вверх-вниз, чтобы излиться на извивающееся, трепещущее тело перед ним. Следом кончил и Нэнси, зажмурившись, прогнувшись в последней оргазмической судороге.
– Я никогда тебя больше не отпущу, – пьяно проговорил Тони, сгребая в охапку Нэнси, прижимая его к себе. Они вдвоем тяжело дышали, чувствуя легкость опустошения, сладость взаимной близости. Нэнси потянулся к нему, подарив расслабленный, долгий, успокоенный поцелуй. Потом они вдвоем заснули на кровати, которую так и не расправили.
11
– Натан!.. Подожди!.. Куда ты?
Нэнси шел впереди него на несколько шагов. На нем был мужской костюм, брюки закатаны до середины голени. Ноги совершенно голые. Мужская одежда ему ужасно не шла. Это было так странно: как будто он был чересчур изломанным для того, чтобы поместиться в этих широких, квадратных плечах его слишком большого пиджака.
Тони шагал быстро, вот-вот, и перейдет на бег. Но никак не мог догнать уходящего все дальше и дальше Нэнси. Тот без конца оборачивался на его голос, улыбался, махал рукой на прощание. В другой руке у него был его огромный чемодан.
– Подожди меня!.. – Тони запнулся обо что-то и остановился. Начал смотреть себе под ноги: там ползали в клубках черви и сороконожки, переплетаясь, сцепившись друг с другом в молчаливой борьбе.
Тони снова поднял голову, надеясь остановить Нэнси. Увидел брошенный на дороге чемодан. Подбежал к нему, рванул на себя. Нэнси продолжал идти. Ступни у него были вымазаны в саже.
– Куда ты уходишь? – Закричал Тони, пытаясь удержать тяжелый чемодан. Но Нэнси лишь снова обернулся и опять помахал, все так же улыбаясь. Перед ним открывалось широкое, бесконечно синее побережье залива Сан-Франциско. Солнце заливало сплошным ровным светом все, что находило под собой. Мгновение, и оно поглотило Нэнси.
Тони остался один. Чтобы найти ответы на свои вопросы, он дернул застежки, открывая чемодан. Внутри были платья, чулки, парик. Тони упал на колени, перебирая эти вещи, стараясь найти хотя бы что-то, что подскажет ему, куда направляется Нэнси. И его руки вдруг погрузились в мягкий, еще теплый пепел. Тони сгреб его в охапку и поднял к лицу. В ладонях все еще вспыхивали красные угольки.
Тони распахнул глаза, осознав, что видит какой-то дурной, бредовый сон. Застонал от головной боли, повернувшись на спину. Увидел над собой темный полог кровати из прошлого столетия. Мгновенно вспомнил все, что произошло прошлой ночью.
Он сел, все еще держась за голову. Оглянулся. Смятое покрывало рядом было пустым и уже даже не хранило на себе ни тепла, ни запаха Нэнси. Его самого вообще в номере не было: исчез чемодан, сброшенные впопыхах вчера вещи. Ничего не осталось, кроме рваных, путанных воспоминаний, перемешанных со страстным, хриплым дыханием и сладкими стонами.
Во рту стоял мерзкий привкус. Тони встал, добрался до туалета, чтобы отлить и выпить воды из-под крана. Попутно осмотрел номер. Пустота.
На часах была половина одиннадцатого утра. Мутило и тошнило. Тони выглянул из окна, сощурился и рассердился на солнечный, жизнерадостный день. От вида людей, беспечно живущих свои простые жизни, его чуть не стошнило. Возможно, дело было в похмелье. Мотнувшись еще раз до сортира, Тони устало сел на стул возле туалетного столика. Взглянул на себя в зеркало. Вот она, метафора разгульной жизни: опухшее лицо, красные от недосыпа глаза, щетина по всю рожу. А ведь ему сегодня нужно садиться за руль.
Тони опустил глаза, устыдившись своего внешнего вида. И тут увидел записку, аккуратно сложенную пополам возле зеркала. Взял ее в руки, открыл. Прочитал. Тяжело вздохнул, отбросив в сторону. Затем снова взял и перечитал. Начал стучать пальцами по столешнице, но стук быстро перешел в дробь, а затем в пару крепких ударов кулаком.
– Сука!.. – он скомкал записку и встал, уронив стул, на котором сидел, – Вот же… дрянь! Долбанный п*дор!.. Бл*ть! Сука, вот же бл*ть!
Стал искать свои джинсы и нашел их аккуратно висящими на вешалке. Достал бумажник.
– Твою мать!.. – он сжал зубы, увидев мятую двадцатку, – Хренов п*дорас!..
В записке было следующее: «Сладкий, спасибо за чудесную поездку. Я вычел с тебя за нашу ночь по дружескому тарифу, 30% скидки. К тому времени, пока ты это прочитаешь, я буду уже далеко отсюда. Желаю тебе удачи с твоей статьей, думаю, у тебя все получится! P.S. Ты спрашивал, зачем я этим занимаюсь. Ответ таков: я люблю трахаться и получать за это деньги. P.P.S. Обязательно сходи за меня на экскурсию в особняк Питток. Целую! Твой Натан». И отпечаток красных губ на бумаге.