Беспечные мотыльки
Шрифт:
Люди шли мимо, не замечая их. Некоторые задерживали ненадолго взгляд, затем возвращаясь к своим делам. Тони все еще сжимал руки на этом худом, изящном теле. Нэнси пошевелился. Упер руки ему в грудь, заглянул в лицо.
– Что ты, дурачок? – шепнул он, посмеявшись. Провел рукой по его щеке, – Пойдем. Пошли к мадам Тома. У нее всегда хорошо. Она укроет от нас от всего.
Тони кивнул, позволив направить себя в сторону чугунных лестниц. Но, кажется, скрипичная партия Нэнси еще только начиналась.
10
Тони отказался идти в клуб. Ему нужно было время, чтобы принять то, что он
– Как ты выжил? – спросил Тони, когда им принесли очередную бутылку вина. На этот раз не баснословно дорогую, – После такого… как ты выжил в этом месте?
– О, это было непросто, – Нэнси привалился к нему плечом. Здесь они чувствовали себя свободнее и сели рядом. Ощущать близость друг друга было приятно, – Я же говорил, у мисс Мэй была кастовая система. После того, как проходил аукцион, вся сумма, которую удалось выручить, шла на личный счет кодомо. Из нее вычитался долг, но этого, как правило, не хватало, чтобы покрыть расходы. А расходы были всегда. Мисс Мэй говорила, что как только мы отработаем все расходы на себя, мы можем быть свободны, словно птицы в небе. Но выходило все совсем не так. Мы были на полном содержании: у нас не было даже собственной одежды, чтобы свободно выйти в город. Одежду, еду, косметику, украшения – все покупала мисс Мэй за наш счет. А мы потом отрабатывали.
– А что насчет каст? После того, как аукцион завершался, следовал перевод на уровень выше, правильно?
Нэнси кивнул.
– Ты смекаешь, это хорошо. У кодомо не было абсолютно никаких прав в чайном домике. Его брали и использовали, словно вещь. Как только он получал счет, он становился шисута. Шисута имел право на то, чтобы самостоятельно перемещаться по внутренним сооружениям для таких же, как он: это прачечная, столовая, дворик, комнаты для клиентов. Шисута вступал в связь с клиентами, которые могли платить до 50 долларов в неделю. Это маленькие деньги в сравнении с остальной кастой. Шисута не имел права отказываться от клиента и его прихотей. Выполнял все покорно и молча.
Тони молчал. Поначалу он подумал, что хватит на сегодня работы, но, когда услышал терминологию, решил, что без диктофона сам сейчас не в состоянии ничего запомнить. Серебристая коробочка лежала перед ними на столе: справа стояли бокалы с вином, слева – луковые кольца в кляре.
– Они постоянно держали нас на наркоте, – продолжил Нэнси, – Поили кофе и чаем с опиумом, перед каждым клиентом обязательно давали дозу, но уже не такую сильную, как на аукционе. Наркотики вообще лились там рекой. Так они нами управляли, – он отпил из бокала. – Я знал девочек и мальчиков, которые оставались в статусе шисута вплоть до своей смерти. Их было очень много. Они мирились со своей судьбой и просто ждали, когда их прикончит либо наркота, либо эта паршивая жизнь.
– Были самоубийства?
Нэнси кивнул.
– Да. Одна из девочек, которую привезли вместе со мной, покончила с собой примерно на второй месяц пребывания в чайном домике. Похороны были очень пышные, как если бы мисс Мэй хоронила своего императора. Все расходы за похороны потом равномерно переложили на работниц чайного домика, увеличив, тем самым, их долг. Там всегда был этот выбор: либо прекратить все сейчас и оставить других молча погибать, либо же продолжать бороться.
Нэнси полулежал на узком диване за столиком. Тони было приятно чувствовать его легкое тепло. В баре негромко играла музыка. В углу возле стены с картой города играли в бильярд. Шары бились друг о друга со звонким щелчком, катались из угла в угол.
– Долго ты был шисута?
Нэнси помолчал, вспоминая.
– Где-то полгода.
– Какой был следующий уровень?
– Онэйсан.
– Что нужно было для того, чтобы получить этот статус?
– Чтобы стать онэйсан, нужно было как минимум знать фразы вежливости по-японски, а еще исполнять танец с веерами. У онэйсан были преимущества: его допускали прислуживать в бани, что были в соседнем корпусе. Могли выпускать на прилегающую территорию, выполнить мелкие поручения. Онэйсан мог отказать клиенту, если он платил меньше 50, но не больше 200 долларов в неделю. И самое главное – пища и напитки онэйсан были на половину меньше сдобрены наркотиками. Плюс у них были комнаты на двоих или троих. Шисута жили в загонах, словно животные, по десять-двенадцать человек на одну комнату.
– Получается, ты так выучился японскому?
Нэнси улыбнулся.
– Да, пришлось. Просто, когда я еще был шисута, и увидел, как эта несчастная девочка повесилась, я решил, что не намерен тут умирать, как все остальные. Конечно, все окружение, само положение наше было очень незавидным. Многие девочки и мальчики, старшие по статусу, вели себя жестоко с нами. Что уж говорить о хозяйке!.. У нас буквально не было никого, кто мог бы защитить. Мы сбивались в группки, пытались выживать. Но чем дольше оставались на этом уровне, тем больше понимали, что так долго жить не получится. Среди некоторых онэйсан были сочувствующие. Добрые люди есть везде. Так я познакомился с Кимико. О, она была чудесной девочкой!.. Очень добрая, очень нежная. Она научила меня японскому.
– Но был уровень еще выше, верно?
Нэнси налил Тони и себе. Отпил вина. Потерся щекой о его плечо.
– Ты смышленый, угадал. Выше онэйсан стояли юдзе. Они были элитой. Только юдзе обслуживали бани, а еще им позволялось выходить в город, иметь пять личных вещей. Иногда юдзе вывозили в отели и публичные бани в самом городе. В их еду не добавляли наркотиков. Но были и свои требования: нужно было владеть бытовым японским, потому что основными клиентами в банях чайного домика были зачастую якудза и их люди. Еще нужно было уметь играть на сямисэне – это что-то наподобие гитары – вести чайную церемонию, и вообще развлекать, если необходимо, – Нэнси сменил позу, доставая пачку сигарет, – Юдзе не пользовались обычные клиенты. Их уровень: те, которые могли оплатить свыше 300 долларов в неделю.
– И ты дошел до этого уровня? Дошел, верно? – Тони поймал себя на мысли, что внутреннее очень сопереживает Нэнси. Как будто тот рассказывал ему события остросюжетного боевика, где место действия было расположено в Джапантауне. Нэнси улыбнулся, выпуская сигаретный дым сквозь ноздри.
– Да, добрался и до него. Но только к третьему году своего пребывания в чайном домике.
– И ты все это умеешь делать: чайные церемонии, гитара, прочее?
Нэнси кивнул, смущенно улыбаясь. Прижался к Тони плечом.