Бесплотные герои. Происхождение образов "Илиады"
Шрифт:
Менелай и Елена — новообретение супруги при разгроме Трои. Рельеф на глиняной амфоре (около 670 года до н. э.). Музей на о. Миконосе.
Образ Елены несет в эпосе признаки исключительной древности. Оснащенность имени Елены постоянными эпитетами достигает в «Илиаде» 65 процентов. Это выявляет для образа Елены наибольшую фольклорность и древность из всех основных фигур эпоса (сравним: Парис — 47 процентов, Гектор — 41, Ахилл — 40, Приам — 32, Эней — 18).
Как древнейшая и ведущая фигура всего Троянского цикла, Елена прочно держится в сквозном сюжете этого цикла, соединяющем все его песни. Суть сюжета — похищение жены царя и война
В какой мере этот сюжет спаян с реальными историческими событиями греческой колонизации Малой Азии? Хотя династические конфликты бывали в истории поводами для войны, а к этим конфликтам вполне приложим общий принцип chercher la femme, все же крайне маловероятно, чтобы великая война ахейцев с троянцами, в которую втянулись почти все греческие царства и многие народы Азии, разгорелась из-за увода красавицы от мужа. Если даже списать масштабы войны (в сущности, первой мировой войны того времени) на поэтические преувеличения, все подробности этого дела неправдоподобны, мотивированы художественно, но не психологически, и «отец истории» Геродот (II, 120) резонно сомневался в том, что война велась за Елену. Он считал, что троянцы выдали бы Елену ахейцам, несмотря на ее красоту и на амбиции своего царевича Париса. «Живи даже сам Приам с Еленой».
Конечно, можно предположить, что на деле война разгорелась по другим причинам и шла за реальные интересы государств, а сказочное предание о похищенной жене далекого царя было присоединено к повествованию о войне как красивый романтический зачин. Это очень реалистичное предположение, и высказывалось много догадок об истинных причинах Троянской войны: колонизационная политика ахейцев, захват торговых путей в Черное море, тяготение к залежам металлов и т. п. Но предположение о сказочном зачине для повествования о реальной войне действенно лишь в том случае, если будет доказано: а) что такая война действительно имела место в истории и б) что в самом сказочном сюжете о похищении супруги царя война за возврат царицы не предусмотрена. Ибо если она предусмотрена, тогда напрашивается противоположная гипотеза — что этот сюжет и есть первичное ядро всей эпопеи, что сама война (Троянская война!) не что иное, как оснащение сказочного сюжета историческими реалиями, надерганными из разных легенд.
Меж тем в ходе исследований представляющиеся реалистическими причины Троянской войны одна за другой отпадали. Тяга к проливам в Черное море не могла действовать так рано, потому что эти проливы были непроходимы для судов бронзового века из Средиземного моря: встречное течение из Черного моря и встречные ветры были сильнее гребцов. Колонизация берегов Черного моря греками поэтому началась только с VIII–VII веков, когда были изобретены триеры — корабли с тремя рядами весел. Путь торговли металлом из Европы в Азию тогда не существовал. И т. д. Все больше накапливалось данных о том, что Троянской войны не было. Не было такого факта в истории. Все больше историков склоняется к этому выводу. Конечно, есть и такие, кто отстаивает историчность Троянской войны, хотя бы и не столь масштабной, как в эпосе.
Поэтому очень важна проверка органичности войны для сюжета о Елене: действительно ли война за возврат царицы составляет необходимую, неотрывную часть сюжета о ее похищении? Все это связано с вопросом о родине Елены и ее статусе на родине.
Где же родина Елены и кем она там была? Гомер в «Илиаде» называет неоднократно Елену «аргивянкой», но это, конечно, лишь в том смысле, в каком он всех греков нередко называет аргивянами, не в смысле узкой локализации в Аргосе и Арголиде. По смыслу повествования, Елена — жена спартанского царя Менелая, и Спарта есть ее родина. Надо иметь в виду, что в Спарте, как и вообще в ахейских царствах, по мифологии, наследование престола шло по женской линии — от тестя к зятю или от старого мужа царицы к новому мужу, а не от отца к сыну. Микенский престол переходил с Клитемнестрой от Агамемнона к Эгисту, а сын Агамемнона Орест воцарился не в Микенах, а в Спарте, где он женился на местной царевне; Одиссей получил свое царство с Пенелопой, Менелай — с Еленой. Так что в этой супружеской паре главной фигурой была именно Елена.
Позже в Лаконии засвидетельствован культ Елены, по всем признакам очень древний, а не вытекающий из популярности «Илиады». В Спарте имелось святилище Елены. Оно находилось близ платановой рощи, где девушки проводили гимнастические упражнения. В эллинистическое время храм назывался Менелайон (Полибий, V, 18, 3). Он был посвящен также братьям Елены — близнецам Диоскурам. Между их статуями помещалось деревянное столбообразное изображение (ксоан) Елены с калафом на голове. Калаф — это головной убор в виде плетеной корзины. В двух часах пути от Спарты, в Ферапне, по свидетельствам Геродота (VI, 61) и других авторов, находилось святилище Елены и Менелая, где Елене и ее мужу приносились жертвы, но такие, какие надлежит приносить не героям, а божествам (Исократ, 61)! Главной фигурой тут опять же была Елена — это видно из того, что, по народным верованиям, молящиеся ей девочки приобретали здесь красоту (Геродот, VI, 61; Павсаний, III, 7, 7). Археологические раскопки показали, что в этом месте действительно было святилище, и в нем найдено много свинцовых и терракотовых статуэток девушек — таких же, как в святилище Артемиды. Многие из них — с крыльями, как архаическая Артемида.
Ежегодные празднества в честь Елены, проводимые в обоих местах, назывались Еленефории — «празднества носителей Елены». Процессия носила по городу плетеную корзинку с таинственными священными предметами, и корзинку эту называли «елена» (Полукс, X, 191). Напомним, что именно корзине уподоблен был головной убор на ксоане Елены. Во время процессии девушки ехали на «канафрах» — плетеных повозках, изображавших грифов и козлооленей (Плутарх, «Агес.», 19).
Из эпиталамы (свадебной песни) Феокрита (V, 4, 24; XIII, 43), поэта III века до н. э., узнаем, что Елена была связана с культом священных деревьев. Там говорится, что от гимнастической группы в двести сорок девушек избирались двенадцать самых лучших певиц. Венок из лотосов они вешали на платан и поливали оливковым маслом, а на коре вырезали надпись: «Я древо Елены. Достойно меня почитайте!» (V, 43). На острове Родосе существовало крупное святилище, где ту же мифологическую фигуру почитали как богиню под именем Елена Дендритис, то есть «древесная Елена». А чтобы согласовать с «Илиадой» появление Елены здесь, придумали рассказ о том, как она после смерти Менелая была изгнана из Спарты сюда. Местная царица, потерявшая мужа Тлеполема на Троянской войне, ведшейся из-за Елены, захватила Елену и велела своим служанкам повесить ее на дереве (Павсаний, III, 19). По другой версии (Птолемей, «Геф.», IV), Елена сама повесилась на дубе — как германский бог Один на ясене. С тех пор, гласит этот рассказ, в ее память вешают изображения. Это, конечно, этиологическая (объяснительная) притча, придуманная в связи с обычаем вешать фигурки, а для нас это говорит о способе употребления фигурок из терракоты и свинца — их вешали на дерево. Есть растение, называемое «еленейон», — оно якобы делает женщину сварливой. Есть поздние сведения о приношении в жертву Елене девушек, позже замененных животными.
Стесихор, поэт VI века, написал поэму, в которой собрал все плохое, что можно было сказать о Елене эпоса: изменница, распутница и т. п. Позже он написал поэму «Отречение», в которой взял свои обвинения обратно и всячески восхвалял Елену. По преданию, он поступил так потому, что Елена ослепила его и вернула зрение лишь после стихотворного покаяния. Ученые полагают, что причина была прозаичнее: оскорбление Елены вызвало возмущение в Лаконии, где практиковался культ богини, и Стесихор вынужден был каяться. Но само предание свидетельствует, что оскорбление Елены приравнивалось к святотатству и что она считалась способной на чудесное воздействие.
Очень характерно также, что Гесиод (фрагм. 266) и Стесихор, жившие не так уж много лет после гомеровского времени, изменили Гомерову версию путешествия Елены, несмотря на весь авторитет Гомера. Они не могли допустить, чтобы божественная Елена, будучи законной женой спартанского царя, провела долгие годы в стане врагов, тешась любовью с троянцем. Гомер и другие авторы Троянского цикла не осуждали Елену за измену мужу и Спарте, ведь всеми ее поступками двигала воля вздорных богинь. Но, видимо, за несколько веков брачная мораль изменилась, стала строже; кристаллизовалось патриотическое чувство. И авторы этого времени изменили некоторые события гомеровских поэм.
У Гомера в «Одиссее» Менелай, освободив Елену, на пути домой застревает, отнесенный бурей, у берегов Египта, где его задерживает у себя морской божок Протей. Этот эпизод использовали Гесиод и Стесихор, а за ними Еврипид. Они построили сюжет так, что вместо Елены в Трою был увезен лишь ее призрак. Он-то и оставался все годы во власти Париса, а настоящую Елену боги похитили и перенесли в Египет, где она гостила у Протея, превращенного этими авторами в фараона, и оттуда ее получил законный супруг Менелай. А более реалистичный Геродот (II, 119) рисует дело так: Елена с самого начала пути в Троаду была отнята и задержана в Египте фараоном Протеем, Александр прибыл в Троаду без Елены, и троянцы тщетно убеждали ахейцев, что Елены у них нет.