Беспощадная истина
Шрифт:
Затем штат завершил дело. Они вызвали миссис Вашингтон, и та не преминула подлить масла в огонь:
– Дезире ушла, и больше она уже не вернется. Я хочу назад свою дочь.
Даже некоторые присяжные начали плакать.
Затем представили отредактированную версию записи ее звонка по 911. Дезире словно вновь давала свидетельские показания, но мы при этом были лишены возможности подвергнуть ее перекрестному допросу:
– Той ночью я поехала с этим человеком в лимузине, и он сказал мне, что ему надо пойти забрать своих телохранителей. Он спросил, не хочу ли я зайти на минутку, и я ответила: «Хорошо, ладно». Понимаете, я ведь думала, что это хороший человек. Мы зашли, а он набросился на меня. Я только отлучилась в туалет, а этот человек
Позже на этой записи диспетчер повторяла Дезире, что она стала жертвой, она стала жертвой, а затем у Дезире вырвалось нечто очень интересное.
– Я не пытаюсь указать вам, что надо делать, но вы не должны бояться, – произнесла диспетчер, тем самым побуждая Дезире составить отчет об изнасиловании.
– Но если кто-то, кого знает вся страна, против кого-то, как я, обычного человека, я имею в виду, что, скорее всего, подумают, что я собираюсь ради денег или как-то так, – сказала Дезире вдруг.
Позволить этой записи фигурировать в качестве вещественного доказательства в моем деле было весьма необъективно.
Многие правоведы считали, что данный шаг был недопустим, однако маленькую леди-судью это не остановило.
Теперь настало время нам представлять свою версию. Мы с Войлесом были совершенно обескуражены. Я никогда не верил нашей системе. Молодой Кеннеди был признан невиновным в изнасиловании в Палм-Бич [171] всего за месяц до начала моего судебного процесса, но я знал, что я обязательно буду осужден. Так работала система. Я потомок рабов. Я до сих пор сомневаюсь в том, что меня могут уважать как человека. Я был ниггером, и прокурор с ковбойскими замашками был намерен пнуть своими ковбойскими сапогами со шпорами меня в лицо. Ни один из этих людей не был готов помочь мне. Меня вздрючили в тот день, когда вынесли мне обвинительный приговор. Они хотели поиметь меня, так или иначе.
171
Речь идет об Уильяме Кеннеди Смите, против которого в 1991 году выдвигалось обвинение в изнасиловании.
Фуллер и Бэггс не помогли. Кэтлин Бэггс была «приветлива» со всеми, как сыч. Она несколько раз устраивала разборки с судьей Джиффорд, и та ее просто возненавидела. Когда Войлес попытался подсказать Фуллеру, что Бэггс следует как-то расположить окружающих к себе, Фуллер ответил ему: «Мы не нуждаемся в ваших советах такого рода».
Гениальная линия защиты Фуллера заключалась в том, что Дезире должно было быть известно, во что она ввязывается, потому что я был грубым, вульгарным, отвратительным сексуальным животным. Вот так характеризовал меня мой собственный адвокат. Даже Гаррисон не мог поверить, что в этом состояла стратегия Фуллера. Он знал, что, представляя меня в качестве секс-машины, Фуллер погубит мою репутацию и оттолкнет от меня жюри. Я представал «таким бесчувственным и грубым, что ни один добропорядочный человек не мог испытывать сочувствия к такому типу». Что еще хуже, Гаррисон назвал стратегию защиты Фуллера расистской. «Защита лишила Тайсона его индивидуальности и превратила его в стереотип из расистских мультфильмов категории «Х» [172] , – писал Гаррисон в своей книге.
172
(Мульт) фильм категории «Х» – порнографический, только для взрослых.
Я посмеялся, когда одна из девушек, которых мы вызвали в качестве свидетеля защиты, сказала суду, что она случайно услышала, как я говорил другой конкурсантке: «Я хочу трахнуть тебя, и приводи свою соседку по комнате тоже, потому что я знаменитость, а ты знаешь, что мы поступаем таким образом».
Я и сам не помог себе в своем деле. Когда меня вызвали для дачи показаний, я вел себя высокомерно и враждебно. К тому же произошло дурное предзнаменование. Там, где остановились присяжные, случился пожар, и один из черных присяжных сказал судье, что он слишком взволнован, чтобы продолжать заседания. Этот парень всегда жаловался то на еду, то на жилье. Когда судья отпустила его, Гаррисон был в восторге. Он был убежден, что этот парень мешал бы работе жюри. Таким образом, в составе присяжных осталось только двое черных.
У нас было много свидетелей, показания которых противоречили имиджу Дезире. Так, одна из конкурсанток показала, что Вашингтон говорила ей о своем желании «получить много денег и стать такой, как Робин Гивенс». Она также сообщила, что Дезире материлась и делала сексуальные намеки. Согласно ее словам, я сказал: «Хочешь пойти ко мне в номер? Я знаю, что ты, скорее всего, откажешься, но все равно спрашиваю». Это было похоже на то, что я в действительности сказал.
Другая девушка показала, что, когда она увидела меня, она сказала Дезире:
– Сюда идет твой муж. Он не слишком гладко говорит.
– Майку не требуется говорить. Он будет делать деньги, а говорить буду я, – ответила на это Дезире. Обе девушки сказали, что не заметили никаких изменений в Дезире после предполагаемого изнасилования.
Еще одна девушка сообщила, что мы с Дезире обнимались, словно парочка на театрализованном представлении. Одна из конкурсанток упомянула, что Дезире наградила меня «взглядом, способным убить», когда я похлопал сзади другую девушку. Кэролайн Джонс дала свидетельские показания о том, что Дезире, увидев меня на репетиции, сказала ей: «А вот и двадцать миллионов долларов».
Я предстал перед судом для дачи показаний 7 февраля. Я рассказал, в основном, ту же историю, которая уже была изложена здесь. Разве что, когда я пересказывал свои слова Дезире о том, что хочу трахнуть ее, присяжных словно ударило молнией, как будто они никогда раньше не слышали слово «трахнуть». Фуллер паршиво подготовил меня к даче показаний. Когда они были завершены, судья Гиффорд объявила перерыв до следующего дня, что позволило обвинению изучить мои показания и подготовить свои ловушки.
На следующий день Гаррисон поднял шум, заявив, что в ответ на мои слова: «Я хочу трахнуть тебя» восемнадцатилетняя девушка никогда бы не ответила: «Хорошо, позвони мне». Полагаю, он жил во тьме веков. Но следует принять во внимание, что тот же самый человек, услышав мое утверждение, что у меня с Дезире оральный секс продолжался двадцать минут или около того, написал: «Его описание события разительно противоречило всему тому, что мне было известно о сексе».
Он также потратил много времени, чтобы заставить меня признаться, что мой успех на ринге стал результатом моей хитрости и коварства, моей способности к обманным действиям, что, конечно же, означало, что я лжец.
После того как я закончил свои показания, вызвали Джонни Гилла, который заявил, что, когда я сообщил Дезире о намерении трахнуть ее, она даже не вздрогнула. Фуллер вызвал также других конкурсанток, которые повторили слова Дезире о том, что я был «хорошо сложен» и что у меня был «зад, за который было приятно ухватиться». Вообще же действия стороны защиты были настолько неорганизованными и спонтанными, что даже мне было очевидно отсутствие в них слаженности и единой тактики. Основной изъян заключался в том, что Фуллер и Бэггс были слишком чопорными, чтобы вникать в мельчайшие детали полового акта. Они не предоставили присяжным реальных фактов для принятия решения при вынесении приговора.