Беспощадный любовник

Ларк Софи

В ту первую ночь мы все ждали в своих машинах, пока папа и Фергус подходили друг к другу перед двойными дверями, суровые и деловые. Сегодня настроение совсем другое. Папа пожимает руку Фергусу, как он делает со всеми своими старыми друзьями, сжимая его локоть другой рукой, а затем сильно хлопает его по плечу, когда отпускает.

– Ты хорошо выглядишь, Фергус, – говорит папа. – Расскажи мне, как тебе удается никогда не стареть. В этом ирландском виски есть формальдегид?

– Надеюсь, нет. Седые волосы хороши для бизнеса, – улыбается Фергус. – никто

не будет доверять молодому человеку.

– Это не то, что я слышал, – говорит папа, поворачиваясь, чтобы так же пожать руку Каллуму. – слышал, что у вас с бизнесом все отлично.

– Да, так и есть, – говорит Каллум, подразумевая, что у них с Аидой, а не с Фергусом, дела идут хорошо.

Аида, моя младшая сестра, целует папу в обе щеки.

Я никогда не думал, что доживу до этого дня, но Аида на самом деле выглядит чертовски профессионально. На ней мужская рубашка с закатанными рукавами, заправленная в брюки с завышенной талией. На ней туфли на каблуках, серьги и даже немного блеска для губ. Это не совсем привычно, но она выглядит шикарно.

– Что это, черт возьми, такое? – говорю я, позволяя ей тоже поцеловать меня в щеку. – где твои кроссовки?

– О, они у меня еще есть, – говорит Аида, подмигивая мне. – Если хочешь со мной посоревноваться.

– Мне действительно нравятся гонки, – говорю я.

Глаза Аиды блестят.

– У тебя есть для меня интересные истории?

Она несколько раз была на уличных гонках. Я никогда не позволял ей пользоваться моей машиной. Это было бы все равно, что передать ружье Джейсону Вурхизу – сущий хаос.

– Белла Пейдж пыталась посоревноваться с Камиллой Ривьерой в гонке, – говорю я ей.

– Мне не нравится Белла, – говорит Аида, гримасничая.

– А кому она нравится?

– Не знаю. Может быть, тем людям, которые любят есть ядерно-острый соус.

– Мазохисты, – говорю я.

– Верно, – она ухмыляется. – Так что же произошло?

– Белла чуть не грохнула свой G-Wagon.

– Ух! Не могу поверить, что я пропустила это. Кто эта девушка, которая выиграла?

– Камилла?

– Ага.

– Ее отец владеет автомастерской на Уэллс-Стрит.

– Хм. Она твоя подруга? – говорит Аида, ее острые глаза сканируют мое лицо.

Проклятье. Аида как ракета с тепловым наведением. Если есть какая-то информация, которую вы пытаетесь скрыть от нее, она отточит ее с захватывающей дух точностью, а затем вытянет ее из вас.

И я даже ничего не скрываю. Тут не о чем рассказывать.

– Мы вроде как знакомы, – говорю я.

– В библейском смысле? – она дразнит меня самым раздражающим и настойчивым образом.

– Нет.

– Девушка, с которой ты не переспал? У нее что, три глаза? Нет зубов? В чем проблема?

Иисус Христос. Я и так дал Аиде слишком много поводов придраться.

Правда в том, что Камилла совсем не в моем вкусе. Но мне казалось, что мы могли бы стать друзьями – немного. Она мне вроде как нравилась. А мне никто не нравится. Я едва ли переношу свою собственную семью. На самом деле сейчас я 50/50 переношу Аиду.

Так

что для меня это было в новинку – чувствовать, что времяпровождение с Камиллой – не самое худшее занятие в мире. Она была такой странной на парковке. Я не мог понять, нравлюсь я ей или она меня ненавидит, хотела ли она, чтобы я прикасался к ней, или нет. Поэтому я сделал то, что всегда делаю с женщинами, когда хочу, чтобы они заткнулись на хрен. Я поцеловал ее.

И вот что самое странное из всего этого. Поцелуй был... хорош.

Со многими девушками секс – это своего рода механическая рутина. Они хотят пройти через свой список трюков, как цирковые лошадки. И многое из того, что они делают, чертовски фальшиво. Когда они находятся сверху, то все время позируют, требуя, чтобы на них посмотрели и осознали их сексуальность. Но дело в том, что они не выглядят горячо. Они выглядят нуждающимися и жалкими. Я просто хочу получить от них то, что я хочу, как можно быстрее, чтобы я снова мог остаться в одиночестве.

Перед сексом идет неуклюжий флирт. А после секса начинается нытье и цепляние. Я чередую блондинок, брюнеток и рыжеволосых. Но, в конце концов, все они одинаковы, и после этого я чувствую себя опустошенным. Истощенным, но на самом деле неудовлетворенным.

Целоваться с Камиллой было совсем по-другому. От нее пахло моторным маслом, бензином и мылом – всеми моими любимыми ароматами. Ее рот не был покрыт губной помадой. Я чувствовал вкус ее губ и языка. У них была мягкая сладость под пряностью солодового пива, похожего на ваниль. Сначала едва заметный, но приятно продолжительный.

То, как она целовалась, тоже было другим. Казалось, она изучала меня, испытывала. В какой-то момент я увидел, что ее глаза открыты и смотрят на мое лицо. Что должно было бы вызвать отвращение, но это было не так. Ее глаза были большими, темными и любопытными. Как будто мы изобрели что-то новое, чего никто в мире раньше не пробовал, и она не хотела упустить ни одного момента из этого.

Все эти вещи казались мне странными и сбивающими с толку.

Я не хочу делиться этим с Аидой. Но каждую миллисекунду, пока я колеблюсь, она пытается разгадать смысл моего молчания. Так что я должен кое-что сказать.

– Я рад видеть, что замужество не сделало тебя взрослее, – говорю я ей. – За исключением одежды.

Аида усмехается.

– Похоже, ты пытаешься сменить тему с помощью личных нападок...

– Аида, – рычу я, – если ты не отстанешь от моей задницы, я…

Нас прерывает папа, который покончил с пустой болтовней на этой встрече.

– Ты пойдешь внутрь? – спрашивает он меня.

Я собираюсь сказать: «С удовольствием». Затем замечаю мужчину на тротуаре, прислонившегося к фонарному столбу. Он в темных очках, но совершенно ясно, что он смотрит прямо на нас. У него светлые волосы, коротко подстриженные по бокам, квадратная челюсть и спортивное телосложение. На нем футболка и джинсы. Тем не менее, есть что-то в его высокомерной позе и аккуратной стрижке, что заставляет меня думать, что он коп.