Беспощадный любовник
Шрифт:
9. Камилла
Я просыпаюсь рано, чтобы успеть сделать как можно больше работы, прежде чем мне придется отправиться на вторую работу идиота-наркоторговца.
Я так злюсь из-за этого, что едва могу сосредоточиться. Мне нужно заменить кислородный датчик в старом Шевроле, и это занимает у меня в два раза больше времени, чем обычно.
Мой папа еще спит. Мое беспокойство о нем – еще один камень, добавленный к рюкзаку стресса,
Думаю, он спас меня от штрафа или чего похуже.
Но потом он все испортил. Никаких поблажек от него. Он как монета с двумя сторонами.
Я знаю его много лет, хоть и на расстоянии. Достаточно хорошо, чтобы знать, что влюбиться в Неро Галло – это самая глупая, саморазрушительная вещь, которую я только могла сделать.
Да, он великолепен. Да, от него пахнет чистым сексом и грехом. Да, иногда он может быть хоть немного полезен, когда того пожелает.
Но он полон эгоизма. Он поглощает женское внимание с ненасытным аппетитом и никогда ничего не дает взамен.
Не говоря уже о том, что каждая минута, которую я провожу рядом с ним, так или иначе может привести меня в тюрьму.
Мне это не нужно. Я неплохо справляюсь, разрушая свое будущее в одиночку.
Черт, мне еще нужно забрать свою машину. А значит меня ждет дорогая поездка на Uber или долгое путешествие на общественном транспорте.
Я заканчиваю с Шевроле, чтобы можно было уехать, затем переодеваю комбинезон. Я бы предпочла носить свою рабочую одежду – в ней я чувствую себя наиболее комфортно. Но я должна заставить Леви относиться ко мне серьезно. Мне необходимо раздобыть на него какой-нибудь компромат, иначе Шульц никогда не оставит меня в покое.
Я проигрываю битву и сажусь на автобус, а потом иду пешком несколько кварталов до Лоуэр-Уокер-Драйв. Моя машина все еще там, к счастью, в целости и сохранности, и, к счастью, припаркована в тени, чтобы у нее была возможность остыть. Когда пробую завести двигатель, он урчит в течение минуты, а затем заводится. Не совсем гладко, но я должна успеть добраться до дома Леви.
Я осторожно выезжаю, набирая скорость, как только убеждаюсь, что машина не взорвется мне в лицо. Я возвращаюсь в запущенный викторианский дом Леви на Хадсон-авеню.
Днем дом выглядит еще хуже. Мусор и пустые пивные банки разбросаны по лужайке. Там же перевернутый диван и гамак, в котором кто-то спит. Ступеньки скошены от мороза и слякоти чикагских сезонов. Окрашенное дерево настолько облупилось, что выглядит как шелушащаяся кожа.
Я поднимаюсь на крыльцо и быстро стучу в дверь. Никто долго не отвечает, а затем здоровенный самоанский чувак открывает дверь.
– Что надо? – ворчит он.
– Я пришла к Леви
Он
Внутри дома пахнет мускусом оттого, что слишком много людей спит вместе, и никто не стирает простыни. В гостиной находятся, по меньшей мере, пять человек в разных состояниях сознания. Они растянулись на пыльной старой мебели, которую его бабушка, должно быть, купила в 70-х годах – длинные низкие диваны, кресла в горчичных и темно-красных тонах.
Столы заставлены пивными бутылками, пепельницами и принадлежностями для употребления наркотиков. Телевизор играет, но на самом деле его никто не смотрит.
Сам Леви одет в халат, распахнутый, чтобы показать его обнаженную грудь. На нем полосатые трусы-боксеры и пара мохнатых тапочек, похожих на медвежьи лапы. Его ноги закинуты на кофейный столик, и он курит косяк.
– Мой новый сотрудник, – объявляет он в комнату. – Все, знакомьтесь, это Камилла. Камилла, знакомься, это все.
Мне нужно узнать их настоящие имена. Я не думаю, что Шульц будет впечатлен «всеми».
Я киваю людям, которые действительно удосуживаются посмотреть в мою сторону.
Леви делает долгую затяжку из своей самокрутки. Его глаза уже выглядят остекленевшими и налитыми кровью.
– Вот, – говорю я, бросая ему пачку наличных – свой заработок с гонок. – Это за таблетки, которые потерял мой брат.
Он кивает здоровенному самоанцу, который берет деньги и прячет их.
– Тебе их дала Белла? – хихикает Леви.
– Ее парень, – говорю я.
– Он не ее парень. Он просто трахает ее.
– Кто он такой?
– Гриша Лукин.
– Что это за имя такое?
– Русское, – говорит Леви. Его взгляд слегка обостряется. – А ты немного любопытная, да?
– Не совсем, – я пожимаю плечами. – Просто думала, что знаю большинство людей в Старом городе. Я всю жизнь здесь жила.
– Да, но ты никогда не выходишь из своей маленькой мастерской, – он снова смеется. – Я не думаю, что когда-либо видел тебя пьяной, даже в старшей школе. Впрочем, теперь ты повеселишься.
Он протягивает мне косяк.
– Нет, спасибо, – говорю я.
– Я не спрашиваю. Садись.
Я сажусь на диван рядом с ним, пытаясь сохранить пространство между нами, не делая это слишком очевидным. Он сует косяк мне в руку.
Я делаю жалкую маленькую затяжку. Даже это заставляет меня кашлять. Густой, вонючий вкус наполняет мой рот, и у меня кружится голова. Мне не нравится травка, я не люблю теряю контроль над собой.
– Ну вот, – смеется Леви. – Теперь ты можешь расслабиться, черт возьми.
Это действительно заставляет меня расслабиться – по крайней мере, физически. Я снова откидываюсь на подушки, чувствуя легкое головокружение, и не тороплюсь убраться отсюда.