Бессердечный принц. Раскол
Шрифт:
Объяснение было простым: мы стали неугодны родной стране. Всех тех, кто служил ей верой и правдой. Гонения на носителей хаоса начались не только среди гражданских, но и военных. Попытки погасить очаги революции после неудавшегося переворота в 1917 году вылились в массовые казни и аресты.
Посмотрев на руки, я несильно сжала колени. Мне, как внучке революционера с проклятым даром, сам Всевышний повелел умереть за стенками Петропавловской крепости. При желании никакие побеги, смена фамилии много лет назад и княжеский титул бы не помогли. Но еще я знала, что ни имперцы,
«Красная заря» предала нашу семью, и полицаи пришли по наводке от дедушкиных «друзей». А молодой парнишка в форме, тот самый враг, шепнул мне, прячущейся под кроватью в спальне: «Молчи, что бы ни услышала. Потом беги отсюда как можно дальше».
Родителей и деда забрали по обвинению в государственной измене, а мне пришлось целый час гасить в груди рыдания. Я не узнала ни имени молодого полицая, ни звания, он остался где-то в размытых обрывках воспоминаний. Тихий, низкий голос, убеждающий меня не шевелиться, затем четкий ответ без запинки на вопрос командующего об остальных членах семьи: «Здесь чисто, в спальне никого нет».
— Проезжайте! — я вздрогнула и вынырнула из болота собственных мыслей, когда охранник пропустил нас. Автомобиль неспешно тронулся и медленно проплыл через Петровские ворота, отчего дышать стало чуть легче.
Первый досмотр окончен, значит, дальше тюрьма.
— Княгиня, к бастиону машину не пропустят, — водитель неуверенно взглянул на меня в зеркале заднего вида.
— Я дойду пешком, Ваня. Спасибо, — сухой ответ устроил волкодлака.
Желтый взор с вертикальным зрачком загорелся, затем погас, едва мы остановились на разрешенном месте для парковки автомобилей. Несколько черных машин с имперскими гербами стояли в ряд, будто дожидаясь команды или сигнала тревоги. При виде затемненных окон у меня внутри все скрутило, наружу попросился съеденный наспех десерт.
Ненавижу Петропавловскую крепость.
— Подожду вас, — бросил на прощание Иван, и я покосилась на него. В полумраке салона виднелась только нижняя часть лица, покрытая угольно-черной щетиной. — Приказ его высочества.
А я-то все гадала, почему опять сменился водитель? Ваня, кажется, служил во дворце.
— Когда успел?
— Всегда был. В случае нападения велено сменить вашу охрану и водителей, чтобы избежать жертв.
Не удержавшись, я хмыкнула, после чего выбралась на улицу. Сырой ветер метнул в лицо горсть колючих снежинок, из-за чего пришлось закрыться воротником и несколько минут потратить на осмотр территории. Ничего не изменилось: все те же здания, все такие же угрюмые лица бродящих туда-сюда работников и охраны.
— Извините! — окликнула я первого попавшегося мужчину. Ветер сбил с лысой макушки капюшон, и я охнула от удивления.
Черт потер покрасневшую от холода щеку, шмыгнул носом-пяточком, наклонил голову, продемонстрировав крохотные рожки. Как будто собирался лягнуть, но на деле ничего дурного не совершил. Из-под снега показалось копыто, когда черт переступил с ноги на ногу, хлестнул по грязному комбинезону украшенный кисточкой хвост.
— Чево изволите, барыня? — недружелюбно буркнула нечисть.
— Э-э-э, — я растерялась, — ты здесь работаешь?
Давно не видела чертей, не шибко-то их жаловали в столице. Как ни крути, а память у народа хорошая, люди на сказках росли.
— Канеш работаю! — огрызнулся черт и побагровел пуще прежнего. — Или, по-вашему, только царские кацапы пашють, дэ?
Он тряхнул козлиной бородкой, глазки сузились до щелочек, за которыми пылал настоящий демонический котел. Хвост вильнул в сторону и застыл, как бы прислушиваясь к реакции хозяина на меня.
— Тогда я позову охранника, — протянула я, прекрасно зная, что с чертями легко не договориться.
Вредные, обидчивые до жути. Оттого и не любили работодатели этот вид нечисти: проще взять в офис какого-нибудь анчутку или терпеть воющих на луну оборотней, чем перевоспитывать черта. Сами себе на уме, могли и напакостить при случае.
Правда, в моем случае упоминание охраны сработало на ура.
— Це шо за намеки? Шо я барыню не відведу? — мигом прекратил топтать копытами дорожку черт и поскакал ко мне. Набросил капюшон, затем застегнул пуховик, чтобы снег не забирался под рабочую форму.
— Куда, барыня?
Может же нормально разговаривать.
— К Трубецкому бастиону. Тюрьма, — сказала я.
Черт вздрогнул, втянул голову в плечи и с опаской покосился на меня.
— Неча там делать, барыня, —— пробурчал он, но смиренно двинулся в нужном направлении. — Проклятое место, гниль да мертвые. А кто жив — тот недолхо на свете задержится.
— Шагай, хвостатый, не болтай. Откуда, кстати?
— Так с Галиции. На заработки приехал: где получил место, там и служу. Вакула, кстати, звать.
— Значит, на клятой земле деньги зарабатываешь?
Вакула отшатнулся, отчего я невольно хохотнула. Какой пугливый, а столько норову было минуту назад.
— Вы чево, барыня? — подавился возмущением он. Стукнул в грудь рукой, чтобы я не сомневалась в его намерениях. — Да це вы шо. Какие кляти…
— Успокойся, пошутила я.
Моего юмора Вакула не оценил, надул щеки и дальше пошел молча. Несколько минут я наблюдала за ним исподтишка, ловила взгляды, полные любопытства, а про себя веселилась. Все-таки чертовскую натуру ничто не исправить: до жути им все интересно.
— А чево вам в тюрьме-то понадобилось, барыня? — не удержался от вопроса Вакула, когда впереди замаячил бастион.
— К девушке пришла, — ответила я. — Видел? Рыженькая такая, сегодня привезли после ареста.
— Не-а, — мотнул головой Вакула, затем взглянул на меня из-за капюшона со всей серьезностью. — Вы сильно не болтайте, барыня. И дар спрячьте.
— Что?
Я запнулась, но мне повезло. Неловко взмахнув руками, я удержала равновесие и не рухнула носом в сугроб.
— Шо, шо, — проворчал Вакула, бегло оглянувшись — Фонит от вас хаосом. У нас, чертей, нюх получше штучек царских ищеек. Вздумает кто проверить, проблем не оберетесь. Шли бы подобру-поздорову, некого тут спасать. Сюда будущие покойники попадают. Пеплом отца нашего, Сатаны, клянусь.