Бессердечный принц. Раскол
Шрифт:
— Алекс…
Глава 37. Влад
Голова гудела от многочисленных голосов в корпусе жандармов.
Повсюду носились люди и нелюди с бумажками, кто-то громко смеялся, остальные либо беспрестанно ругались, либо спорили у ноутбука с открытыми делами краснозоривцев. Меня самого страшно мутило: мозги не пришли в порядок после легкого сотрясения. Но лежать покорно на койке, как советовал лейб-лекарь Абрамов и его коллеги, я больше не мог.
Хватит. Отдохнул. Время шло не в нашу пользу. С каждым днем волна людского гнева нарастала. Несколько убитых, в том числе
Огневик с даром хаоса, погибший еще в первой схватке, и девушка-телекинетик.
Ее пустой, мутный взгляд, смотрящий в покрытый трещинами потолок морга при бюро судмедэкспертизы. Я долго всматривался, искал в юных чертах не то раскаяние, не то понимание произошедшего. Почему совсем молодая девчонка, только-только окончившая Смольный институт, пошла на такой шаг.
Что двигало Евгенией Калецкой? Месть? Страх? Борьба за мифическую свободу? Или друзей?
Она не была носителем хаоса, в отличие от огневика или некроманта. Обожжённая кожа в тех местах, где находились усиливающие амулеты, это подтвердила. Как и факт, что умерла Женя ровно за секунду до того, как пуля, выпущенная черносотинцем, пробила череп. Дар выжгло, хрупкий девичий организм сломался, и произошел разрыв грудной аорты.
— Капитан, мы требуем немедленной выдачи тела Евгении Валентиновны Калецкой для освящения ее в храме Божьем и надлежащих похорон, — сквозь ворох мыслей прорывался чей-то настойчивый голос.
— Ваше преподобие, при всем уважении к церкви и Священному синоду я не подпишу документы на выдачу тела преступника родным до окончания расследования. А если бы и был, то все равно не подписал. Террористам и клятым убийцам не место на русской земле!
Повернув голову, я моргнул, прогоняя противных мушек. От яркого зимнего солнца, что билось лучами в окна, ослепляло. Резкая боль пронзила голову, и я невольно зашатался. Пришлось схватиться за стол одного из гражданских сотрудников, заполнявшего бумаги.
— Ваше превосходительство, все нормально?
Оглянувшись, я уставился в круглое лицо. Слишком знакомое, но черты в памяти смазывались из-за сотрясения. Никак не получалось вспомнить имя или хотя бы фамилию сидящего передо мной рядового. О его звании я догадался по форме и погонам. Только не понял, что в корпусе делал человек из дворцовой стражи.
— Ефрейтор?
— Соболев, ваше превосходительство, — парень поднялся и выпрямился по струнке. Пригладив ежик на голове, он добавил: — Иван Фадеевич. Сюда направлен по личному приказу полковника Дорошкевича Ахмеда Валиевича для помощи в расследовании!
— Это же вас в позапрошлом году объединили с дворцовыми гренадерами?
Иван замешкался на мгновение, затем кивнул.
Я устало покачал головой и потер переносицу, мысленно проклиная того умника, который додумался до подобной реформы. Совместить СЕИВ конвой, гренадеров и дворцовую полицию, чтобы сделать стражников. В итоге мы получили нападение на Зимний дворец и цесаревича прямо в центре столицы и предательство некоторых военных.
Впрочем, последнему я не удивился. Судя по данным с камер и расследованию, многие краснозоривцы в прошлом состояли либо в армии, либо в полиции, либо в личной лейб-гвардии императора. Хорошо обученные, укомплектованные боевые единицы. Среди них маги, вроде Жени или того некроманта, а также обычные люди с нелюдями. Чьи-то имена нам удалось пробить по базам, чьи-то остались пока в тени.
Мы еще не зналисколько ихна самом деле.
— После… смерти старшего унтер-офицера Баранова у нас случилась некоторая перестановка кадров, — осторожно продолжил Соболев.
— Уволили с десяток офицеров помимо тех, что уже отправились на улицу после реформы?
И почему я не удивился? Ожидаемый ведь исход. Сокращение бюджета и прочая экономическая ерунда, транслируемая с телеканалов. Комитет министров и Государственный совет в один голос кричали, что в наше спокойное время ни к чему раздувать армейский резерв. Требовались реформы.
Вот. Дореформировались. Людей не хватало нигде!
— А я вам повторяю, батюшка, что не намерен подписывать документы без разрешения командира!
На шум несколько человек и двое богатырей повернули головы. Бросив Соболеву. Чтобы занимался работой, я поспешил к взбешенному Елизару Сайманову. Его волчья сторона рвалась в бой, лицо приобрело звериные черты, челюсть выдвинулась из-за проступивших клыков.
Причиной такого поведения стал священник и пожилая пара. Мужчина лет шестидесяти с короткими, темными волосами и первой проседью на висках. Прямой нос, очки, опрятная одежда и некоторое одухотворение во взоре намекали на ученого. Хотя сейчас образ слегка угас под хворью из горечи и тоски, что читались в каждом движении. Рядом с ним стояла супруга. Вцепившись в рукав бежевой дубленки мужа, я пряталась покрасневшие глаза и нос за спутанной копной седых волос.
Я вспомнил их, пусть и с трудом. Чисто по фотографиям, что мне приносили ребята вместе с делом Калецкой.
Родители Евгении. Одни из немногих родственников краснозоривцев, кто первым явился сюда без официального вызова на допрос. Нормальная семья интеллигентов: учительница русского языка и профессор телекинетики в университете. Она — человек, он — маг среднего уровня. Даже не боевик.
У таких мам с папами рождались обычные дети. Чуточку талантливее или, наоборот, совершенно бездарные. Росшие в достатке, но нехватке родительского внимания, поскольку те занимались больше карьерой. Однако, глядя сейчас на Калецких, я не понимал их дочь. Как и других ее подельников.
Что толкало их на кривую дорожку? Неужели пропаганда? Умные, подающие надежды молодые ребята становились жертвами чужих амбиций. Бросали семьи, уходили в подобные формирования, чтобы бороться «за свободу». Неужели не видели, что своим выбором они причиняли только боль. Родным, друзьями, людям вокруг.
— Я не уйду, капитан, — козья бородка священника смешно дернулась, но сам он не отступил под напором Сайманова. Вышел вперед, закрывая собой семью Калецких, и вздернул подбородок. — Душа Евгении нуждается в покое.
— Покое?! — выплюнул Елизар. — Да эта тварь в пустоте должна вечность бродить без права на прощение! Наших десять ребят положили! Вы их семьям в глаза посмотрите, батюшка, и скажите про покой души малолетней террористки!
Его когти расцарапали корпус планшета, за моей спиной послышался ропот. Кто-то предложил привести лекаря или боевого мага на случай нападения. Мать Жени тихо заплакала, сжавшись в комочек возле мужа. А тот бессильно дышал, глубоко и порывисто, не в силах что-то сказать в свое оправдание.