Бессердечный
Шрифт:
Виной всему стал пробитый при столкновении с вампиром радиатор; когда загнал броневик на задний двор Александра Дьяка, тот сразу указал причину неполадки и предупредил:
– Придется паять.
– Сколько? – спросил я, не зная, переживать из-за лишних трат или возблагодарить небеса, что отделался только потекшим радиатором.
– Что вы, Леопольд Борисович! – оскорбился изобретатель, прятавшийся от дождя под раскладным зонтом. – О деньгах не может быть и речи!
– Александр! – тут уж пришла моя очередь демонстрировать оскорбление
Владелец лавки кивнул, что-то быстро подсчитал в уме и объявил:
– Пятьдесят франков.
– Годится.
Через заднюю дверь мы прошли в лавку, там я достал портмоне и отсчитал пять десяток.
– Когда можно будет забрать броневик? – спросил, отставив трость к стене и стягивая холодную мокрую куртку.
– Завтра к обеду, – решил изобретатель.
– А раньше никак?
– Никак. Я ведь правильно понимаю, что привлекать ремонтников вы не хотите?
– Правильно.
– Вот. А мне понадобится раздобыть кое-какой инструмент, да и на саму работу уйдет немало времени.
– Хорошо. Зайду завтра, – вздохнул я, через витрину глядя на залитую дождем улицу, серую и безлюдную.
– Чаю? – спросил Александр.
– Не откажусь, – кивнул я и посмотрел на вытянутую руку.
Пальцы почти не дрожали. И это было насквозь неправильно. После всего пережитого меня должна была с ног до головы колотить нервная дрожь, а я не чувствовал ровным счетом ничего особенного, словно узнавать о собственной принадлежности к королевской фамилии приходилось каждый день, а в выходные – даже по два раза: до обеда и после.
Шок. Это был шок.
Проклятье! Я внучатый племянник императора Климента! И пусть никаких особых преференций из этого извлечь не получится, дорогого стоил один лишь этот факт.
Кровь не вода!
– Чай готов! – произнес владелец лавки, обрывая мою задумчивость.
Я отошел к прилавку и отпил терпкого горячего чаю. Сахара класть не стал: непонятно почему, но сладкого не хотелось.
Хотелось водки. Не иначе на генетическом уровне – водку я в жизни не пил, как, впрочем, не пробовал и никаких иных алкогольных напитков. Папенька своим примером привил здоровое отвращение к этим излишествам, да и мой талант сиятельного нисколько не сочетался с потерей самоконтроля. И без того лепреконы мерещатся.
– Вы чем-то озабочены, Леопольд Борисович? – спросил Александр Дьяк.
– День не задался! – рассмеялся я, пряча за смехом нервозность.
– Положить в чай мяты? – предложил изобретатель.
– Нет, спасибо.
– Тогда угощайтесь овсяным печеньем.
Я последовал совету и с чашкой чаю вернулся к витрине. Дождь никак не стихал, время от времени сверкали молнии, окна сотрясались от сильных раскатов грома.
– Не буду, наверное, вас отвлекать, – вздохнул я. – Зажигательные заряды уже готовы?
Александр
– Видите ли, Леопольд Борисович, – потупился он, – ваша теория о передаваемых сигналах столь увлекла меня, что я совсем позабыл обо всем остальном и бросился претворять ее в жизнь. Но пять гранат можете забрать хоть сейчас.
– С моей стороны было бы черной неблагодарностью попрекать вас, Александр! – отозвался я, отдавая себе отчет, что без броневика тащить ручную мортиру в особняк – занятие не только тягостное, но и чреватое совершенно ненужными неприятностями с полицией. – И без этого столько на вас сгрузил! Вы так совсем о лавке позабудете!
– Если мне платят за интересную работу, почему бы и нет? – философски пожал плечами изобретатель.
– Не так уж много я вам плачу.
– Один черт, в такую погоду покупателей не дождешься.
– Это точно, – кивнул я, глянул на улицу и зябко поежился.
Что покупатели? Найти сейчас извозчика – вот задача!
Александр Дьяк ушел в заднюю комнату и вскоре вернулся с небольшой холщовой сумкой.
– Гранаты. – Он положил сумку на стол, и раздался солидный металлический стук.
– Отлично! – Я надел куртку, ничуть не менее мокрую, чем прежде, спрятал под нее котомку с зажигательными зарядами и спросил: – Александр, если ваша теория верна и падших сгубили электромагнитные волны, то какую тайну могут полагать самой страшной причастные к этому люди?
– Сам факт воздействия на падших электромагнитного излучения, – просто ответил изобретатель. – А если вдаваться в детали – то это длина волны, оптимальная для воздействия на потусторонних существ. Опытным путем отыскать ее весьма и весьма затруднительно.
– Но можно?
– Можно, – подтвердил владелец лавки. – Думаете, главным они полагают содержание сигнала? При знании конкретных частот и некоторой доработке оборудования можно перехватить его и повторить.
– Возможно, секретом они полагают конструкцию излучателя подобной мощности? – предположил я.
– Что угодно, что угодно, – развел руками изобретатель. – Невозможно влезть другому человеку в голову, ровным счетом ничего о нем не зная.
Я кивнул. Залезть в голову герцогу Аравийскому у меня не получалось.
Почему он доверил столь важный секрет своей любовнице? Подозревал, что вдовствующая императрица не пожелает уступить власть, или просто обеспечивал безбедное существование внебрачному ребенку?
Что двигало им? Я не знал.
Не стал и гадать. Пожал на прощанье руку Александру и вышел под дождь.
Как и предполагал, поймать извозчика на залитых дождем улочках не получилось, только темные громады паровиков катили по мокрым рельсам, разбрызгивая воду из глубоких луж.
Я доехал на паровике до Дюрер-плац и принялся взбираться на Кальварию, тяжело опираясь на трость. Мутными потоками неслись с холма грязные ручьи, но канавы пока не переполнились и дорогу не залило. Впрочем, все было еще впереди.