Бессонный патруль (Сборник)
Шрифт:
Кашляя, старик сказал, что даст знать, какие товары из тех, что поступят на склад, не приходовать. Заверил, что документы поставщика исчезнут бесследно, в бухгалтерских записях никто конца не найдет.
– Мне, красавица, жить осталось недолго, - складывая бумаги, сказал Ярмоленко, - возьму грех на себя, освобожу тебя от тяжкого бремени. В том мире ни милиция, ни суд не страшны.
"Благодетель" сдержал обещание: через некоторое время, в три приема он уничтожил документы на три контейнера с меховыми и швейными изделиями, поступившими на базу от Казторгодежды из Семипалатинска. Он
Макен не только покрыла свою растрату на девять с половиной тысяч, но еще и погрела руки.
Надо сказать, что и на этом последнем, заключительном этапе преступного дела Оразбаева действовала не одна.
Да она сама и не могла реализовать похищенные товары. И тут ей помогали. Помогали ей две продавщицы районного универмага. Под разными предлогами Оразбаевз добивалась того, что они получали товар со склада и вырученные деньги передавали непосредственно ей. Совершалось беззаконие, но те, кто его совершал, не брали себе ни копейки.
Все они думали, что "выручают" Оразбаеву, которая по доброте своей и безалаберности запуталась в делах...
– Скажите, а кто же распутывал этот клубок? Кто занимался всей этой кропотливой работой?
– спросил журналист.
– Вот вы сейчас нарисовали передо мной, так сказать, итоговую картину, раскрыли действия преступницы так, как они протекали на самом деле. Но ведь это псе.
очевидно, удалось выяснить в результате большой и кропотливой работы. Как она проходила? Кто в ней принимал участие?
– Принимал участие я, - продолжал рассказывать Манкенов.
– Я и начал распутывать дело Оразбаевой, наткнувшись на эту крупную "акулу", занимавшуюся "тихим разбоем". Надо вам сказать, что я бы не довел дело до конца, не выяснил всех художеств Оразбаевой в одиночку.
Решающую роль в раскрытии преступлений этого "передовика торговли" ц выяснении ее истинного лица сыграл следователь нашего районного управления внутренних дел Геннадии Павлович Буханченко, человек, которому я очень многим обязан, у которого я учился работать, вникая во все детали дела, отделяя главное от второстепенного.
А сначала я, хоть и заинтересовался делами скромной и со вкусом одетой Макен, оставил, как говорят, дело на полдороге, удовлетворившись, по сути дела, пустяками.
Мне удалось выяснить, что Оразбаева продавала товары не только за наличные деньги, но и отпускала в кредит.
Ее отчеты принимали разные бухгалтеры. Только главное заключалось не в этом. Главное-это хорошо знала Оразбаева-состояло в том, что бухгалтеры работали спустя рукава и потому часто допускали ошибки. Продавца не интересовали причины такого отношения счетных работников к порученному делу. Ее занимало другое: можно ли воспользоваться их ошибками? В корыстных целях, конечно.
Подумала и решила испытать. В двух разных отчетах указала один и тот же кредит. Вскоре убедилась, что замысел удался. Отчеты были приняты без испр.вления. Двойное списание товаров создало в магазине излишки.
Народная мудрость гласит: аппетит приходит во время еды. Развился аппетит и у Оразбаевой. Придумала другой
На этом деле Оразбаева и ее соучастники "заработали" 512 рублей 13 копеек. Я выяснил все это, оформил документы и очень довольный собой принес это законченное, по-моему мнению, дело Буханченко. Но когда Геннадий Павлович начал знакомиться с моим "трудом", выяснилось, что в нем уйма прорех. "Законченное" дело начало расползаться по швам.
Буханченко указал мне прежде всего на то, что мной не был проведен обыск в доме Оразбаевой. Через несколько дней мы исправили это упущение. Обыск подтвердил тог факт, что Макен жила не по средствам. Кроме того, в наши руки попала ученическая тетрадка с пометками Оразбаевой. Впоследствии это помогло нам выяснить операцию с бестоварными накладными.
Оразбаеву нелегко было вывести из равновесия, она умела держать себя в руках. Впервые Макен потеряла самообладание на очной ставке с теми, которые помогли ей нажиться при операции по уценке.
Вызвав ее на допрос, мы сначала постарались выяснить дело с двухкратным списанием отчетных сумм.
– О повторном списании с моего подотчета суммы кредита я ничего не знаю, - сказала Оразбаева.
– Эти деньги я не присвоила. Почему, спрашиваете, нет излишков? Видимо, просчиталась, эти деньги покрыли недостачу.
– Вы сами со своего подотчета списали эти деньги.
– Я ошиблась. Бухгалтеры должны были проверить.
– Расскажите об уценке товаров.
– Лоскут мы уценили правильно, - она медлила, подбирая слова и выражения.
– Уцененные товары я оставила Сапеновой, продавцу, принявшему у меня магазин. Она должна была передать их в специальный магазин. Об этих товарах ее спросите.
На очной ставке с продавцом и товароведом, подписавшими акт об уценке товаров, она изменила тактику. Говорила не переставая. Убеждала их не "впутывать" ее и чужое дело, просила подтвердить, что уцененные товары сданы по назначению. Женщины молча слушали, но как только следователь начал задавать им вопросы, Макен убедилась, что ее красноречие не достигло цели. Раскаявшись в своих проступках, они откровенно сказали: товар уценили, а продали по первоначальной цене, разницу поделили, большую часть взяла она, Оразбаева.
– А как вела себя в, этот момент Оразбаева?
– спросил журналист.
Манкенов усмехнулся:
– Она, видимо, считала кабинет следователя неподходящим местом для откровенного разговора и поэтому только плакала. Потом, успокоившись, еще раз попыталась воздействовать на своих коллег, заверив их, что на дубовой скамье сидеть будут они же, за нее есть кому заступиться. Убедившись, что и это не помогло, заявила:
– Это оговор: им мое место надо, вот и решили меня посадить. Я жаловаться буду, я это дело так не оставлю.