Бестия. Забыть и найти себя.

Орта распахнула глаза. Она лежала на некоем подобии кровати в странном темном зале. Все окна были закрыты и, более того, занавешены плотной материей, не пропускающей свет. На столе горела свеча из странного темно-желтого воска. У печи кто-то копошился.

Девушка снова обессиленно сомкнула веки.

Крики и ужас разлиты в воздухе. Испуганная девочка тоже хочет убежать, но что-то топорщилось на ее спине, мешая подняться на ноги. Спина болела так, словно это «что-то» проткнуло ее насквозь. Соврав все силы, девчонка оглянулась – из ее спины торчали небольшие, на полспины, кожистые крылья, слабые и вялые, словно у новорожденной летучей мыши. Девочка закричала и отшатнулась, надеясь, что этот ужас спадет с ее спины, но крылья, качнувшись, последовали за ней. Испуганная, она вжалась в землю и закрыла голову руками, словно пытаясь таким образом спастись от всего хаоса, творившегося вокруг, от этого ужасного смешения звуков и запахов, вдруг лавиной обрушившихся на нее, и, самое главное, от двух кожистых палок, прицепившихся к ее спине.

– Вот она! – разрезал общую какофонию звуков чей-то крик.

И через миг какая-то сила приподняла девчонку от земли и швырнула в стену дома.

Что-то довольно громко хрустнуло, и появилась новая боль, какая-то странная, тягучая, одновременно принадлежащая и не принадлежащая ее телу – видимо, это болело крыло.

– Нечисть! – слышалось отовсюду.

Орта подняла лицо. Искаженные ужасом, ненавистью и злобой лица людей были обращены на нее.

– Нет, - прошептала девочка, - нет…

Этот ужас просто кошмар, привидевшийся ей на солнцепеке. Ведь только мгновение назад она была обычной русоволосой девчонкой, на которую никто не обращал внимания. Минуту назад она играла с щенком. Щенком. Орта вздрогнула. Щенок и мальчишки. Три мальчишки, ударившие маленькое беззащитное тельце и, смеясь, наблюдавшие за ушибленным комочком шерсти и девчонкой, закрывающей его не менее тщедушным тельцем.

Последнее воспоминание, едва пробивавшееся сквозь кровавую пелену ее глаз – резкая тягучая боль в животе, словно кто-то с размаху его ударил.

Теперь эти трое, дрожа и прижимаясь к стене противоположного дома, со страхом смотрели на нее. Щеку одного из них располосовал длинный порез, словно от когтя какого-то животного, обещающий остаться шрамом на всю жизнь.

Один из мужчин шагнул вперед и поднял вилы, но пока не решался ударить.

– Нет, пожалуйста, - задыхаясь и всхлипывая, воскликнула девчонка, пытаясь подняться на ноги, но, не удержав равновесие, вновь падая на землю.

Все неправильно. Все не так. Что-то темно-красное струилось с ее головы, и лишь пару мгновений спустя испуганная девочка поняла, что это ее волосы. Некогда короткие светло-русые волосы превратились в длинные кроваво-красные пряди, плащом укрывавшие ее фигурку. Кожа на руках потемнела, отливая синевой. Задыхайся от ужаса, девочка попыталась стереть этот цвет, но даже сейчас вместо мягкой кожи под ее рукой находилось что-то шероховатое, не уступавшее прочностью толстой кабаньей коже ее сандалий.

– Стой! – услышала она голос старосты над головой, - не отягощай свою душу грехом убийства. Выкинем ее на площадь – солнце само сделает свое дело.

Яркие лучи полуденного солнца, которое Орта и раньше недолюбливала, сейчас жгло, иссушало, давило на виски. Сил плакать не было. Девочка попыталась забиться в тень, но ее в полдень не было никакой.

Острая боль волной прошлась по всему телу. Кожа вновь приобрела свой цвет и мягкость, крылья исчезли, остались только длинные кроваво-красные волосы. Солнце теперь не было столь убийственным, но все же ощутимо обезвоживало организм и жгло глаза.

– Ор… Орта, - послышался тихий шепот у края ограды для курей, куда зашвырнули умирать девчонку.

Девочка не имела сил обернуться, но когда ее имя повторили уже несколько раз, она все-таки повернулась на звук. У стены дома, к которому примыкало ограждение, стоял мальчишка, ее сосед, с которым они иногда вместе играли на улице.

Доска, прилегавшая к дому, немного отошла в сторону. В щели Орта увидела протянутую ей руку.

– Давай сюда, пока никого нет.

Скривившись от боли во всем теле, девочка встала, доковыляла до дыры и едва вытолкнула себя наружу.

– Побежали.

– Не могу, - девочка покачала головой.

Ее колени подгибались, и если бы не мальчишка – она бы уже рухнула на землю.

– Можешь! Твоя мачеха уже приготовила вещи. Уходи отсюда.

Воспоминания понемногу возвращались, появляясь из-за пелены. Немного полноватая добродушная женщина, Хельга, приютившая подброшенную ей на порог много зим назад маленькую девчонку, едва открывшую глаза. А этого мальчика звали Важек, он иногда приносил им фрукты из сада, помогал ей сидеть с маленькими. Щенок…

– Ну же! – Важек не стал ждать, пока девчонка придет в себя, и, закинув ее на спину и держа руки у шеи, побежал вдоль улицы.

Как во сне, страшном сне, Орта приняла из рук мачехи небольшой мешок с едой и некоторой одеждой. Женщина все причитала что-то, плакала, прижимая ко рту платок и провожая взглядом тоненькую фигурку, едва успевающую за высоким мальчишкой. Важек, буквально донесший Орту до условной границы поселения, где за последним домом начинался лес, затолкнул Орту в спасительную прохладу деревьев.

– Не бойся, - услышала она его удаляющийся голос, - я найду тебя!

Девочка, пошатываясь, встала. Она никак не могла поверить, что все происходящее реально. Она зажмурила глаза, надеясь открыть их в сенях на уютном лежаке, где она спала вот уже 9 зим, прислоняясь спиной к теплой печи, когда наступали холода, или наблюдая за звездами летом через открытые ставни.

В селении снова нарастал гул голосов. Спотыкаясь и прижимая сумку к себе, Орта побежала вглубь леса. Ей чудилось, что голоса приближаются, и вот снова над ней заносится рука с вилами, вот снова солнце больно выжигает кожу, вот снова она совершенно одна брошена на растерзание жалящим его лучам… споткнувшись об одну из коряг, щедро испещривших земли леса, девочка упала на незнакомые душистые цветы. Упала и без сил заснула.

Проснулась она оттого, что чей-то шершавый язык прошелся по ее щеке. Девочка вскрикнула и вскочила. Голова тут же закружилась, из носа каплями заструилась кровь.

Кровь. Какая-то тягучая, обжигающая жажда зародилась вдруг внутри ее живота, обжигая все внутри. Чье-то маленькое сердце, она услышала это вдруг очень отчетливо, билось совсем недалеко от Орты, чья-то теплая кровь пульсировала в венах. Еще один всплеск резкой, острой боли – и за спиной снова возникли две кожистые палки, ногти на руках больше напоминали когти, а кожа обрела пугающий синеватый цвет.