Бетагемот
Шрифт:
С другой стороны, это не Лабин последнее время испытывал трудности с выбором стороны.
— У меня есть другие дела, — сказал Лабин.
— Естественно. У вас должна была быть чертовски веская причина, чтобы вернуться сюда. Срединно-Атлантический хребет — свет не ближний.
— Не сказал бы, судя по последним событиям.
— Ага. Кто-то нанес вам визит?
— Пока нет. Но вынюхивают поблизости. И вряд ли это совпадение.
— Не смотри на меня так, Кен. Проболтайся я, они бы сразу отправились к цели.
— Это понятно.
— Тем не менее вы, естественно, хотите знать, кто идет по вашему
— А мне еще больше, — ответил Лабин, — Тебе нужна моя помощь.
От неожиданного порыва горячего ветра «овод» закачался:
— Ну и отлично. Ты поможешь Америке протянуть еще чуть-чуть, а я попытаюсь найти тех, кто вас преследует. Договорились?
Лабин задумался:
— По-моему, хорошая сделка.
Крестовый поход, подумала Лени, продолжится без нее.
Впрочем, ее услуги и раньше особо не требовались. А сейчас на повестке дня стояли лишь два дела: спасение людей и убийства, а ей не хватало навыков ни в том, ни в другом. Конечно, это было не совсем так, и Кларк поняла это еще до того, как мысль пришла ей в голову. Если считать по общему количеству смертей, то на всей планете не нашлось бы человека, который мог бы с ней сравниться. Но те жертвы были неизбирательными и неприцельными, безымянным косвенным ущербом, о котором Кларк вообще не думала. Теперь же требования общего блага оказались значительно точнее: конкретные люди, а не все население. Их надо было выследить и — как там Роуэн говорила? — вывести из обихода.
Причем без эвфемизмов. Нет причин убивать носителей, и это если Сеппуку не расправится с ними первым. В конце концов, всего-то три человека отправились меньше дня назад туда, где люди уже давно перестали быть главной частью пейзажа. Вполне возможно, их найдут еще до того, как они успеют заразить других, и нерентабельность масштабов не сделает полное уничтожение единственным приемлемым вариантом. Десять тысяч переносчиков пришлось бы сжечь из-за отсутствия помещений для их содержания, так как таких огромных карантинов просто не было: но десять больных могли поймать, изолировать и обеспечить им медицинский уход, следя за их состоянием и изучая в надежде найти способ лечения. Убивать их не было никакой причины.
«Кен, это не у меня непреодолимая тяга к убийству».
В любом случае это не имело значения. Вскоре Лабин отправится на охоту при полной поддержке Дежардена; и неважно, что им двигало — жажда убийства или страсть к погоне, — Кларк в любом случае будет его только замедлять. Уэллетт уже занялась делами поинтереснее, отправившись в офис УЛН, где, как выразился Ахилл Дежарден, «твои навыки можно использовать с большей пользой». Она уехала, так и не взглянув на Лени, не обмолвившись с ней ни единым словом. Теперь, возможно, она уже сидит на конце линии, которая идет от Лабина, где станет обрабатывать пойманных им больных. На этом коротком маршруте Кларк места не нашлось.
Она не умела спасать и не умела убивать. Однако здесь, в руинах Фрипорта, Лени могла заняться чем-то средним — замедлить
На прощание Лабин сделал ей последнее одолжение. Он прошел по виртуальному неокортексу Мири, нашел паразита и изолировал его. Тот хитро закопался, и удалить его не получилось; в слишком многих местах он мог спрятаться, слишком многими способами извратить процедуру поиска. Был только один надежный метод полностью избавиться от монстра — вытащить сам физический носитель с памятью.
Склонившись над приборной панелью, Лабин читал диагностические арканы и через плечо выдавал указания. А за ним Кларк — по локоть в кристаллах и микросхемах — резала связи. Кен говорил, какую плату вынуть; она вынимала. Говорил ей, какую схема удалить с нее, используя трезубую вилку с изящными усиками. Она подчинялась. Ждала, пока он проверял и перепроверял остальную систему, переместила лоботомизированный участок, приготовилась выдернуть его снова, на случай, если какая-то часть монстра не попала в карантин. Наконец, решив, что Мири вычищена, Лабин велел Кларк сохранить систему и перезагрузиться. Она без вопросов выполнила приказ.
Кен так прямо и не сказал уничтожить зараженный компонент. Слишком очевидно, не стоило упоминания.
В конце концов, чудовище было частью Кларк.
Как это получилось, она точно не знала; в извращенной логике, которая породила этих демонов и вертела ими по своему усмотрению, лучше разбирались хакеры и эволюционные экологи. Но именно Лени стала основой, чудовище с нее взяло пример, было ее отражением, пусть и искаженным. Как бы иррационально это ни звучало, но Кларк не могла избавиться от чувства, что электронное существо в некотором смысле все еще обязано той плоти и крови, по образу которых оно было создано. Ведь Лени так долго ненавидела, так долго чувствовала ярость; может, эти рефлексии оказались не столь уж искаженными.
Она решила это выяснить.
Кларк не особо дружила с кодами. Она не знала о том, как растить программы или обрезать софт до базовых характеристик. Зато Лени прекрасно знала, как соединять уже готовые компоненты: шкафчики и ящики «Вакиты» были забиты наследством, оставшимся после пяти лет работы. Маленькая субмарина перевезла к Невозможному озеру кучу геодезической аппаратуры, именно в ней ее ремонтировали и проверяли. Скользя сквозь термоклины и ячейки Ленгмюра, она выставляла в слои воды буйки и регистраторы времени-глубины. Она шпионила за корпа- ми, перевозила грузы и служила рабочей лошадкой, превзойдя все технические возможности, предусмотренные конструкторами при проектировании. После пяти лет в ней скопилось немало строительных блоков, Лени было с чем поиграть.
В каком-то ящике она нашла коэновскую панель, к одному разъему подключила батарею, к другому — базовый чип оперативки. Между новыми компонентами замерцал узор из тончайших волокон, когда программы автопоиска панели нашли оборудование и послали приглашение. С пользовательским интерфейсом пришлось потрудиться; беспроводники не годились. В конце концов она нашла старый шлемофон с оптоволоконным кабелем и интегрированной инфракрасной клавиатурой, подключила устройство к панели. Вновь замерцали рукопожатия.