Бетагемот

Уоттс Питер

Но то сейчас, а тогда Дежарден втолковывал им:

— Я буду для вас смотрителем маяка. Часовым на передовом посту. Подам сигнал и удержу позицию, пока на помощь не придет кавалерия. Мне это по силам, вы же знаете.

Они знали, ведь Ахилл Дежарден был героем.

Что еще важнее, он был правонарушителем; он не смог бы солгать им при всем желании.

— Какой парень! — говорили они, восхищенно пока­чивая головами. — Какой парень!

ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ

Кевин

Уолш — хороший мальчик. Он знает, что над отношениями надо работать, и готов потрудиться, чтобы раздуть искорку — уж какая есть. Или, по крайней мере, подольше не дать ей погаснуть.

Он прицепился к ней после того, как Лабин распи­сал по местам первых «тонко настроенных», и не же­лал слышать никаких «потом» и «может быть». Наконец Кларк смилостивилась. Они отыскали незанятый пузырь и бросили на пол пару матрасов, и он безропотно ра­ботал языком, а еще большим и указательным пальцем, пока вымотался совсем, а Кларк не собралась с духом, чтобы его остановить. Она погладила его по голове и сказала, что это было приятно, хотя ничего и не вышло, и предложила ему свои услуги, но он отказался — то ли из рыцарственного раскаяния за свою непригодность, то ли просто дулся.

Теперь они лежат рядом, слегка переплетя руки. Уолш спит, что удивительно — он любит спать при силе тяже­сти не больше других рифтеров. Может быть, это тоже из рыцарства. Может, он притворяется.

У Кларк даже на притворство нет сил. Она лежит на спине, уставившись на капельки конденсата на переборке. Немного погодя высвобождает руку — нежно, чтобы не испортить спектакль — и отходит к местной панели связи.

На главном дисплее смутный таинственный обелиск, поднимающийся с морского дна. Главный генератор «Ат­лантиды». Во всяком случае, его часть — основная масса погружена в скальное основание, в сердце источника, которым он питается, словно сосущий кровь комар. Над грунтом поднимается только вершина: бугристый небо­скреб с фасадом, изъеденным трубками, вентиляцион­ными отверстиями и клапанами. Скупая цепочка про­жекторов опоясывает его на восьмиметровой высоте, их яркое сияние окрашивает все в медный цвет. Глубина прижимает это сияние черной ладонью — верхушка ге­нератора уходит в темноту.

На уровне дна из него выходит кабель толщиной с канализационную трубу и змеей скрывается во мраке. Кларк рассеяно вызывает на экран следующую камеру.

— Эй, ты что там?..

Голос у Кевина вовсе не сонный.

Она оборачивается. Уолш приподнялся на коленях, словно собирался встать и застыл на полдороге. Впрочем, он не шевелится.

— Давай, возвращайся. Попробую еще разок.

Он расплывается в мальчишеской ухмылке. Маска: «Обезоруживающе милый соблазн». Она разительно про­тиворечит позе, которая приводит на память одиннадцати- летку, пойманного за мастурбацией на чистых простынях.

Кларк с любопытством разглядывает его:

— Что с тобой, Кев?

Он смеется — смех звучит как икота.

— Ничего. Просто мы... ну это... не закончили.

Тусклый серый комок застревает у нее в горле, когда

она понимает.

Для проверки Кларк снова оборачивается к панели и переходит к следующей камере наблюдения. Кабель виляет среди смутной геометрии теней и теряется вдали.

Уолш дергает ее за плечо, обнимает сзади.

— На выбор леди. Временное предложение, срок ско­ро истекает...

Следующая камера.

— Ну же, Лен!

«Атлантида». Кучка рифтеров собралась у стыка двух секций, подальше от предусмотренных наблюдательных пунктов. Кажется, проводят некие измерения. Некоторые нагружены чем-то странным.

Уолш замолкает. Ком в горле у Кларк выбрасывает метастазы.

Она оборачивается. Кевин Уолш пятится от нее, на лице смесь вины и непокорности.

— Ты бы дала ей попробовать, Лен, — говорит он. — Ну, посмотрела бы на это более объективно...

Она отвечает холодным взглядом.

— Поганец.

— Да ладно! — вспыхивает он. — Как будто я для тебя когда-то что-то значил!

Она подхватывает разбросанные куски подводной кожи. Те скользят по телу как живые, сливаются друг с другом, запечатывают ее внутри — благословенная жид­кая броня, надежная граница между «нами» и «ими».

«Только никаких „нас" нет, — понимает она. — Ни­когда и не было».

Она всерьез злится на себя за то, что забыла об этом, что совсем не предвидела такого поворота, хотя и до­ступ к мозгам любовничка у нее имелся, и месиво из вины, боли и дурацкого мазохизма так и рвалось оттуда, и все же она не вычислила неизбежного предательства. Конечно, она ощущала его озлобленность и обиду, но в этом не было ничего нового. Собственно, откровенное предательство ничего не меняло в их отношениях — не­чего было и замечать.

Она спускается в шлюз, не оглядываясь на него. Кевин Уолш — еще один мерзкий мальчишка. Хорошо, что она не успела к нему привязаться.

Слова гудят среди теней огромного строения: чис­ла, степени, показатели сдвигового напряжения. У пары рифтеров с собой планшетки, другие палят очередями высокочастотных звуков — через акустические поиско­вики. Один выводит большой черный крест на уязвимом месте стены.

Как там выразился Кен? «Ради скрытности, а не эф­фективности». Очевидно, этой ошибки они решили не повторять.

Конечно, ее ожидают. Уолш их не предупреждал — по крайней мере, по открытым каналам связи, — но к «тонко настроенным» невозможно подкрасться незаметно.

Кларк озирает всю компанию. Нолан тремя метрами выше смотрит на нее сверху вниз. Крамер, Чун и Гомес свободно рассыпались вокруг. Кризи с Йегером — слиш­ком далеко для визуальной идентификации, но рисунок сознаний воспринимается достаточно отчетливо, — устро­ились на корпусе подальше.

Вибрации Нолан заглушают все прочие: на месте прежней злобы теперь торжество. А вот гнев — чувство, что счеты еще не сведены — остался прежним.

— Не вините Кева, — жужжит им Кларк. — Он ста­рался как мог.

У нее мелькает мысль, далеко ли зашла Нолан в стрем­лении закрепить его верность.

Нолан демонстративно кивает:

— Кев — хороший мальчик. Для группы готов на все.

В машинную речь просачивается подчеркнутое «на все» — впрочем, Кларк уже уловила это в живом мозгу.

«Значит, вот как далеко...»

Она заставляет себя забраться глубже, выискивая вину и двоемыслие, но это, разумеется, бесполезно. Если Нолан когда и таила подобные секреты, теперь все позади. Сей­час она выставляет свои намерения напоказ, как орден.