Без чувств, без эмоций, выжить

SVO

Выдыхаю, прослушиваю. Как же долго длится перечисление цифр номера, дата, время.

«Это, я. Перезвони. Сто один».

Нервно сглотнув, ощущаю боль в горле, такую сухость и боль, будто я кричал долго и громко посреди пустыни, потому что у меня давно закончилась вода и я хочу пить.

«Есть ли шанс?»

Думаю, слушаю ещё раз и ещё. Удаляю. Это его голос. Но может…

Проверяю номер, это телефонный номер отеля судя по фото, очень большого и не очень фешенебельного. Палец замирает и в висках

пульсирует. Нажимаю. Тут же сбрасываю. Обзор словно расфокусирован, то натыкаюсь на перила лестницы, то ударяюсь коленом об угол, роняю рюкзак, прищемил палец. Не рискнул сесть в машину, добрался до ближайшего фаст-фуда.

Набираю.

Гудки, гудки, гудки. Тишина.

— Ты?

— Да. Ты где?

Пауза.

— В городе.

— Один?

— Да. — Опять пауза. — Я был там, но успел. — Подбираю слова.

— Понял. Я позвоню завтра.

— У тебя есть деньги?

— Да. Пока.

Вернувшись, я ходил из угла в угол комнаты, ходил несколько раз на кухню и в студию. Трансляции шли две сразу. Оператор и комендант занимались процессом, один вдумчиво другой, просто был здесь. Суббота была динамичной, мы транслировали в три камеры. Телефон был необычно скупым на звуки, пара ненужных СМС и нет звонка. Звонка не было в субботу днём и вечером в субботу и ночью, и даже утром в воскресенье, звонка также не было.

Днём сидя с куриным супом на веранде, где уже было достаточно прохладно и вынимая телефон, опрокинул бумажный стакан, расплескав по поверхности стола супчик, устроив шоу стола с извергаемым паром.

— Да?

— Это я.

— Ок.

— Сегодня, там, где он.

— Там, где он?

— Ворота.

— Да. — Гудки

Мой друг-хакер сел в машину, словно слонялся по улице несколько месяцев. Осунувшееся лицо подёрнуто тёмной щетиной, ввалившиеся глаза, покрасневшие и подёрнутые раздражёнными веками, что же он пережил.

— В багажнике твои вещи. Не всё, но некоторые из них.

— Откуда? — Отпрянул.

— Помог коридорный. Он вынес некоторые вещи.

— Ты понимаешь…

— Эта машина оформлена на него. Вот, — вынув из бардачка копию паспорта Ганса, некогда бездомного нищего, теперь коридорного в отеле, а ещё некогда, но, возможно, давно физик — ядерщик, судя по той информации, которую мне удалось раздобыть по той базе, что вскрыл сам же Альфред.

Дрожащими руками, разглаживая листы, он всматривался в серые оттиски.

— Что ж…

— Некоторая одежда и сумка с проводами.

— Хорошее наследство. — Усмехнулся Альфред.

— Где ты остановился?

— Я уже сменил три отеля.

— Ты знаешь, кто это?

— Откуда? Мне позвонили из лобби. Я ему всегда денег оставлял сверх платы за номер. Вот, он и набрал.

— Это, Интерпол.

— Нет, совсем нет. Они говорили явно на арабском.

— Арабском? — Меня обдало жаром.

— Ну, на каком-то… — Развёл руками. — Я же не знаю, но это не австрийцы точно.

Не стал напоминать про того, кому я продал флешку, про того, кого сам же Альфред прозвал шейхом, но как он сам о нём не вспомнил.

— Почему ты сказал именно на

арабском? — Спросил только когда мы уселись на кровать просторного номера с высокими потолками и почти полным аскетизмом. Здесь даже кресел не было. Узкий стол на ширину подвешенного на стену телевизора, придвинутое офисное кресло и через метров пятнадцать громадная кровать с очень низкими прикроватными тумбами. Никакой логики или эргономики. Пришли два человека в комнату, сели на белоснежное покрывало, свесили ноги и даже до тумбочки не дотянуться.

— Они были, ну… — он подбирает слова. — восточные?

— Восточные?

— Я видел толпу мужиков в лобби, и ещё на парковке возле отеля.

— Они были ну… — нахожу в переводчике слово «тюрбан».

— Нет, — он впервые улыбнулся. — Они были с чёрными стрижеными бородами.

Мы оба рассмеялись, но этот смех был настолько звонким и наигранным, столь же, как и желание смеяться.

— Твои деньги. — Выкладываю конверт.

— Неплохо. Хватит на… — Он начал оглядываться.

— Можешь не говорить.

— Я планировал уехать в Каир, оттуда на Сомали и ждёт меня затем Мадагаскар.

— Грандиозный план. Надеюсь, не вплавь?

— Ты куда поедешь?

— У меня есть несколько заманчивых предложений.

— Руки и сердца?

— Это было бы не заманчивым предложением, а предложением о хирурга. Вот, вам новое сердце, рука в подарок, вам левую или правую поменять?

— Может, приедешь в Мадагаскар?

— У меня здесь ещё дела.

Время шло, и мы оба тянули с тем, чтобы расстаться. Ещё несколько месяцев назад каждая встреча с ним была чудовищным испытанием, сегодня рядом с ним у меня ощущение спокойствия и хоть какое-то ощущение безопасности. По крайней мере, информационной безопасности.

Мы вспоминали первые встречи и говорили те гадости, что думали друг о друге. Думаю, сейчас мы оба деликатничали в выражениях, я точно это делал. Не скажу же, что считал его ненормальным маньяком — параноиком. Особенно когда он затаскивал меня в душ, зато теперь мы даже спокойно моемся в одной душевой без смущения.

Утром мы уже оба не спали несмотря на то, что легли в три ночи.

Купив завтрак, вернулся в студию, отмеряя последние три недели до завершения всего этого, но знать бы что всё завершиться, куда гораздо раньше.

Всю неделю мы снимали трансляции, вечерами я уходил в отель к Альфреду, который так и не уехал в ожидании нужных документов. К полуночи я возвращался в студию, студент затягивал меня через окно, и оставшиеся две недели представали мне какими-то мучительными.

Ситуация подтолкнула меня сама к действию.

«Нажать красную кнопку»

Олег появился впервые с похорон. Мы встретились у меня в комнате и это тоже в первые за всё время. В холле были охранники, в студии шли трансляции, единственное укромное место было моя спальня. Серб вручил увесистые конверты с бонусом за работу и деньги на зарплату актёров. Прошлые привозил Родион, угрюмый и насупившийся, словно давал деньги в долг.