Без чувств, без эмоций, выжить
Шрифт:
— Василина? — Спросил Олег с акцентом. — Это правда?
— Что правда? Вы о чём? — Оля ёрзала, словно её это касалось прежде всего.
Василина пожимает плечами.
— Какой срок? — На этой фразе все дружно ахнули почти хоровым возгласом.
— Срок чего? — Заскулил Валентин, моргая своими грустными глазками, словно вот-вот расплачется…
— Беременности, — выдохнула Настя, поджав скрещённые руки на животе.
— Может, сифилиса, — гаркнула опять рыжая, окинув всех ухмылкой.
— Ты в уме? — Настя усмехнулась. — Сама, что ли, принесла.
— Молчим всё. — Стен в капюшоне выглядел
— Пусть сама скажет.
— Беременность, — выдохнула Василина, и слезу покатились по щекам.
— Кто-то из нас? — Мне стало не по себе. Я был с ней паре несколько раз, и вроде ничего не получилось, а мало ли, говорят же, даже если, завершать не вовнутрь, то это не гарантия беременности.
Все заёрзали. Мы много раз снимали без презерватива. Один только Студент, всегда сто процентов натягивал резинку.
— Какой срок? — Спросил Стен, поглаживая её по плечу.
— Не знаю, — всхлипнула она, и слёзы крупными каплями рванули из глаз по щекам. Думаю четвёртый.
— Из вас никто, — усмехнулся Стен, а Василина разразилась громким плачем.
— Не вовремя, так не вовремя. — Василина шмыгала носом, растирая всё по лицу. — Даже денег нет рожать здесь.
— Когда ты узнала? — Спросил он очень даже мягко и участливо. — Ты же пила таблетки. Мы вас сразу предупреждали, пьём таблетки.
— Да, я и не была уверена… — Промямлила она, надеялась, что нет.
— Нет, чего? Беременности?
— Да, — шмыгнула она, растирая слёзы.
— Ты не проверял их? — Возмущался Олег.
— Я что гинеколог. У каждого спрашивал результаты, все были со справками. Мы на беременность не смотрели.
— Чем ты думала? — Запыхтел продюсер.
— Денег нужно заработать. Как потом жить? Кто нас кормить будет?
Нас всех попросили уйти, но засев в холле из-за моросящего дождя, да и в целом из-за любопытства, были слышны обрывки их фраз.
— Ты здесь хочешь родить? — Олег, казалось, потерял свой первый гневный порыв.
— Не на Украину же возвращаться.
— Аборт пусть делай, — шептала Оля, так чтобы там не было слышно.
— Это точно не твоё дело. Нужно пить противозачаточные. Генофонд вы видите какой. — Настя показала на нас рукой при этом, разминая тонкую самопальную сигарету.
— Как он узнал? — Наташа округлила глаза и казалась, смущена была не меньше самой Василины.
— Мы же анализы в четверг сдавали, помнишь. — Шептала рыжая.
— Так быстро? Блин, раньше мы по неделе ждали подтверждения.
— Это же Австрия. — Кивнула та в ответ.
— Это же платная клиника, — ухмыльнулась Настя, уйдя курить, на террасу за угол, где мы обычно курили.
— Слышишь, говорит таблетки пила. — Сказала Наташа, — может, всё же не будет…
— Что?
— Ну, беременности не будет. Эти таблетки же против, ну ты понимаешь. Подожди, слышишь.
— Василина, срок предварительно пятнадцать недель, мы здесь только пять. То есть ты десять недель не понимала, что беременная.
— У меня сбой, у меня женских дней по полгода нет.
— Иди в холл, потом поговорим.
Дальше мы были заняты уже тем, что успокаивали её. Через минут тридцать появился Стен, Олег и Сергей.
— Есть и хорошие новости. — Сказал продюсер.
Все напряглись.
— Беременность тоже не такая уж и плохая история.
— Не плохая, но не подходящая. Сейчас о другом. — Продюсер смотрел куда-то поверх наших голов, полагаю, просто не хотел смотреть кому-нибудь в глаза. — Помимо беременности одной из вас, ни у кого в анализах больше проблем нет. Ни в моче, ни в крови. Но… — и он сделал паузу. — Василина, вы должны покинуть студию. Это не то, место, где подобает быть беременной.
На этой фразе все затихли, а её прорвало крупными слезами.
Решено было дать ей успокоиться и всё обсудить в ближайшее время, в студии во царило гнетущее настроение. Съёмки сегодня были провальными. Несмотря на то, что ничего не получалось, но даже кучерявый был притихшим и задумчивым, а вечером словно, найдя причину, залил в себя на пару с Серёгой виски вдвое больше обычного.
Я никогда не думал о детях, никогда не примерял на себя роль отца. Могу сказать, что мне всегда это казалось чем-то нереальным, словно мне ещё пятнадцать и секс — это так, просто шалость. Никто не думал о том, что мы извергаем из себя гормоны, которые могу в любой момент выстрелить. Быть может, всё. С того дня секс без презерватива был запрещён, за исключением заказных, но это было намного позже.
Вечером проходил, тихо разбив всех мелкими группами по три-четыре человека, все перешёптывались отстранёнными фразами, словно избегая невзначай сказать чего-то лишнего. Василина весь день не выходила из спальни, рыжая то и дело выбегала на кухню и оглушительные хлопки дверей, что делала явно нарочно, она убегала обратно в спальню, потом выбегала на террасу покурить и опять убегала обратно.
«Воскресение новой жизни»
Субботний вечер был самым любимым временем всей компании, но только не в этот раз. Обычно в преддверии выходного, мы все оживали как зомби-апокалипсиса. Даже на заказ ужина мы тратили гораздо больше времени чем обычно. На дворе уже было начало июля, так что даже вечера становились долгими и томными. После пережитого за прошлую неделю все были рады завершению этих дней, но пребывали в странном ощущении пустоты, словно выпотрошенные рыбы, которые ещё продолжались рефлекторно биться в конвульсиях.
Сергей, которого мы уже перестали звать «Сало», заработавший более звучное прозвище «олигарх» или «алко-олигарх» виной тому был Стен, эксплуатировавший нашего администратора в амплуа богатого, обманутого мужа. Даже Сергей был сегодня более активным и каким-то уж слишком деятельным. Собрав почти всех оставшихся на террасе и расставляя контейнеры с ужином, заботливо комментировал состав и всё, что помнил о том или ином блюде. Кстати, между делом, венгерский гуляш — это жирный суп с кусками картошки, мяса и морковки, которое варится в красном вине, сегодня он также был заказан, но его обычно никто не ел, за исключением самого Сергея. Большей популярностью у нас пользовались обычные салаты, копчённые и жареные сосиски, картофель фри и самые вкусные пирожные с сырным кремом, название которого я всё же выучил «рикотта», вот их я поглощал, почти так же, как и ягоды с соусом сабаньон, которые покупал себе теперь каждое воскресенье.