Без гнева и пристрастия

Прижавшись виском к каменной ноздреватой стене, в голос – басом – рыдала двухметровая блондинка. Судя по кровавой яркости узорчатых колготок и краткости остальных одежд – портовая проститутка. Ее утешала, гладя по заду, карманного размера подружка.

Обходя их, Ксения ойкнула от неожиданности: размытая голубизна напудренной щеки двухметровой демонстрировала тщательную выбритость. Так что и не проститутка вовсе, а…

– Проститут, – вслух, но на всякий случай тихонько хихикнула Ксения.

Городок Барселона ей определенно нравился.

За ее спиной дребезжало протяженное испанское «Р». «Проститут», рыдая, громко жаловался.

Набережная кончилась и Ксения вышла к обширному и хорошо освещенному устью того самого знаменитого бульвара, пройтись по которому мечтала с тех пор, как увидела его по телевизору во время Олимпийских игр девяносто второго года. Мечта сбывалась.

…Десять дней назад их прямо из аэропорта повезли в курортный городок Матаро, так что красот каталонской столицы они миновали. Что увидишь из окошка микроавтобуса? А сегодня, проводив в аэропорт подружку Любу, которая после десяти дней бездельного лежания на жгучем песке в душевном беспокойстве рванула в Москву к горячо любимому, ужасно умному и, конечно, абсолютно беспомощному мужу, Ксения решила из оставшихся ей четырех дней в Испании сутки отдать Барселоне. Она сняла номер в недорогой гостинице, приняла душ, наскоро перекусила и приступила к делу. Сегодня вечером – набережная и бульвар, завтра в первой половине дня – художественная галерея и подробный осмотр архитектурных изысков гения модерна Гауди. А потом в электричку – и снова на песок, к морю.

Бульвар от моря слегка поднимался вверх, и она поднималась вместе с ним. Ветерок шевелил легкую юбку и приятно холодил влажную под забранными в конский хвост волосами шею. Сквозь резиновую подошву любимых китайских тапочек твердо ощущалась бетонная вытоптанность бульварной земли.

Вдруг неподалеку в фанерном сарае – летнем театрике – рявкнула музыка, и баритон зашелся в обязательном, в стиле диско, правда, «Очи черные, очи страстные!..».

– Во дает российская попса! – восторженно поделилась впечатлениями со встречным испанцем общительная Ксения. Испанец в ужасе замер, пробормотал на ломаном английском:

– Ноу спик спейн.

Ксения подмигнула остолбеневшему прохожему и пошла себе дальше.

Что-то разыгралась не ко времени. Она сделала серьезное лицо и стала с туристской деловитостью рассматривать людей, деревья, дома за деревьями.

Предупреждали же ее, предупреждали!

Пересекая бульвар, к ней стремительно приближался паренек. Ксения непроизвольно посторонилась. Проносясь мимо, паренек рванул на себя ремень сумки, висевшей у нее на плече. Но смыться с добычей ему не удалось. Не она, Ксения, вспомнила уроки своего приятеля Жоры. Мгновенно вспомнила все машина из нервов и мышц, рефлекторно воспроизведя все, чему была обучена многомесячным тренингом. Носком китайской туфли (левая нога) легко ударила по отставшей пятке паренька, и он споткнулся о голень опорной своей ноги. Но до того как упасть, получил удар в солнечное сплетение опять же носком китайской туфли (правая нога). Третьим движением Ксения вырвала из ослабевших рук неудачника свою сумку.

Паренек рухнул. Он лежал на бетонной земле, противоестественно вывернув голову. Гулявшие по бульвару граждане, в отличие от

российских собратьев, не проходили мимо, а сбивались в плотную толпу вокруг поверженного.

– Господи, – прошептала Ксения. И уже в голос простонала: – Господи!

– Русская? – радостно завопил какой-то великодержавный бас.

Вся толпа уже темпераментно гомонила. Ксения в ужасе ждала, когда участливые испанцы обратят на нее осуждающие взоры. С родным басом она тоже еще не разобралась: не до него было. Но он не унимался.

– Это ты его заделала?

Она подняла глаза на не по-здешнему, а по-московски элегантному тридцатилетнему мэну и горестно призналась:

– Я.

– Тогда ноги отсюда надо делать, бабонька. Тебе что, неприятностей в России не хватает? Испанских хочешь?

– Я не знаю… – в растерянности пробормотала Ксения.

– Так я знаю. – Мэн потянул ее за ремень сумки. – Быстренько, пока на нас внимания не обращают.

– А как же он?

– Его заботы, – отмахнулся мэн и приказал: – Побежали!

И они побежали. Сначала под деревьями, потом через проезжую часть улицы и скрылись в узком безлюдном переулке. Здесь опять же не по-испански, а сугубо по-московски скособочась (частью на дороге, частью на тротуаре), стоял бордовенький «фольксваген». Мэн заглянул в салон и злобно огорчился:

– Где этого идиота черти носят?!

– Кто вы? – наконец догадалась спросить Ксения.

– Я-то? – переспросил он и вдруг, глядя через ее плечо, заорал: – Я тебе что сказал?! Чтобы ты меня здесь ждал!

Приближалось нечто уже совсем русопятое: круглая рожа, круглое пузо, в джинсе и кроссовках до икр.

– Уж и в лавку забежать нельзя! – не оправдываясь, атаковал русопятый и для убедительности приподнял набитый пластиковый пакет. – Договорились без пятнадцати девять, а сейчас еще без двадцати.

Он открыл дверцу «фольксвагена», закинул на заднее сиденье пакет и уселся за руль.

– Кто вы? – опять спросила Ксения.

– Твой спаситель, дурочка! – кривляясь объявил мэн. – Туристка небось? В каком отеле остановились?

– Кто вы? – не унималась Ксения.

– Я – представитель московской мебельной фирмы «Колтунов и братья» в Испании, – важно представился мэн. В подтверждение достал из кармана шелкового пиджака визитную карточку и протянул Ксении.

– Аркадий Колтунов, – вслух прочитала она и догадалась: – Вы, следовательно, брат. Младший.

Мэн, он же Колтунов-младший, утвердительно и одобрительно заржал.

– А она-то кто? – осведомился из автомобильного окошка русопятый.

– Каратистка, – ответил за Ксению брат Аркадий. – Она на бульваре бегунка крепко заделала. Вот я ее от греха – мало ли там что! – решил припрятать. А то затаскают девицу-то!

– Как тебя зовут, каратистка? – полюбопытствовал русопятый.

– Ксения. Ксения Логунова.

– А меня – Дима. Садись, Ксюша. – Дима распахнул заднюю дверцу.

– Вы не бойтесь нас, Ксения, – сказал Аркадий, устраиваясь впереди рядом с Димой.

– А я и не боюсь. Вернее, боюсь. Но не вас, – сообщила – им или себе? – Ксения, поудобнее устраиваясь сзади. Рядом с ней, высовываясь из пластикового пакета зеленым боком, обнаружилась банка «севен-ап». – Можно я попью?

Дима обернулся, вытянул шею, увидел банку и кивнул: