Без покаяния. Книга первая
Шрифт:
Гости все прибывали. С некоторыми Элиот обменивался краткими приветствиями. Саломея Хагент, ливанская жена его ближайшего друга в миссии, чмокнула Элиота в щеку и сказала, что он сегодня сокрушительно красив. Саломея — миловидная женщина с оливкового цвета кожей, мать четырех детей и любящая супруга, вопреки всему сумела сохранить в душе девичий, если не сказать детский, романтизм. К счастью, Фрэд понимал ее, и Саломея имела свободу, ограниченную лишь общепринятыми правилами приличия.
— Вы что, назначены сегодня
— Да нет, просто вечер сегодня удивительный, вот я и вышел подышать.
Фрэд, человек пятидесяти лет с лаконичной манерой речи, окликнул жену и сказал, что немного задержится здесь. Он вытащил сигарету, прикурил, посмотрел на луну и грустно вздохнул.
— Вечер сегодня и вправду прекрасный.
— Да. — Элиот засунул руки в карманы. — Кажется, наш посол засобирался в отставку. Слышно что-нибудь утешительное о новом кормчем?
— Ни слова, кроме того, что он был крайне щедрым жертвователем президентской кампании, а про Индию знает только то, что Дели — ее столица.
— Жаль. Я-то надеялся, что на смену прежнему появится такой же крепкий профессионал.
Хагент вздохнул.
— Не везет. Впрочем, это не все плохие новости. Говорят, часть посольского персонала пойдет на повышение, а другая будет уволена.
Они стояли под деревьями, слушая симфонию лягушек и насекомых.
— Моник уже там? — спросил Хагент.
— Нет, она еще не приехала.
— Ты разговаривал с ней после обеда?
Элиот заглянул в лицо Хагента.
— Нет. А что такое?
— Не знаю, стоит ли говорить, это достаточно неприятно, но мне звонил Ранджит Бенирджи, мой приятель из министерства культуры. Ну, знаешь, разговор в духе пресловутою: думаю-вам-будет-интересно-узнать…
Элиот почувствовал, что на него накатывается очередной ком грязи, у него даже кишки свело.
— Что она сделала?
Хагент глубоко затянулся, стряхнул пепел и только после этого заговорил:
— Вроде того, что она в присутствии нескольких человек назвала одну из министерских жен дешевой проституткой.
— Вот дерьмо!
— Я толком не понял, где это произошло, вроде на какой-то выставке, знаю только, что она там была с Робертом Фэрренсом, Ему пришлось спешно ее оттуда выволакивать.
Сердце Элиота дало сбой. Она была с Фэрренсом. Еще одно доказательство. Она устроила скандал, и они вынуждены были вдвоем бежать оттуда. А ему пришлось выслушивать все это от коллеги. Фрэд, конечно, не будет этого распространять, но там хватало других людей, и у них нет никаких причин держать рог на замке.
— Вижу, придется мне поговорить с ней, — сказал Элиот, почти не способный скрыть своего стыда. — И, может быть, с этой индийской парой…
— А что, неплохая идея поговорить с леди и ее министерским супругом. Он там советник, кажется, или что-то в этом роде. Думаю, они не
— Надеюсь.
— Имен мне не сказали, но я раздобуду их, не волнуйся. В понедельник они будут у тебя на столе.
— Спасибо, Фрэд.
Хагент бросил окурок на тротуар, наступил на него, поднял и бросил в урну. Затем, похлопав Элиота по плечу, вошел в посольство. Несколько минут тот стоял, глубоко вдыхая бальзамический воздух, чтобы хоть как-то блокировать приступ дикого раздражения. Если бы Моник сейчас появилась здесь, он мог ее убить…
Тут Элиот увидел подъезжавшую посольскую машину. Кроме водителя, в ней сидел лишь один человек. Он отступил поглубже в тень, с удивлением подумав, что Энтони приехал без жены. В глубине души он надеялся на это, но когда машина остановилась, в свете, исходящем от посольства, он увидел профиль Бритт Мэтленд. И сердце его, вздрогнув, забилось сильнее.
Элиот подошел к автомобилю, открыл дверцу и предложил ей руку.
— Добрый вечер, миссис Мэтленд.
— Ну и ну! — с улыбкой сказала она. — Ваш долг перед дядюшкой Сэмом заключается в том, чтобы открывать двери автомобилей?
— Хороши все способы продвижения по службе, в том числе и этот. Дипломатия в век электроники стала уж совсем не та, что прежде.
Она вышла из машины, сделала глубокий вдох и осмотрелась вокруг, ища ту индийскую экзотику, о которой наверняка много слышала. Элиот тем временем успел осмотреть ее саму. Она была в облегающем черном платье и вызывающе коротком жакете. Волосы зачесаны вверх и стянуты в узел. В ушах серьги — две огромные жемчужины в гнездах из бриллиантов. На точеной шее — жемчужное ожерелье из фамильных драгоценностей Мэтлендов.
— Я вижу, юстиция не почтила своим присутствием дипломатию.
— Да, — сказала Бритт. — Я оставила ему миску супа и кружку чаю.
Она подошла к кусту роз и вдыхала их аромат — по очереди склоняясь к каждому цветку. И он успел рассмотреть ее губы.
— В третьем мире нет ничего хуже бациллы, разве что инфляция.
Бритт рассмеялась и посмотрела ему в глаза. Она выглядела такой счастливой. А по его венам все еще курсировал адреналин, ворвавшийся туда с сообщением о выходке Моник. Все же Элиот сумел скрыть свой гнев и растерянность. Он предложил ей руку, она положила свою на сгиб его локтя, и они направились к парадному входу.
— А Моник здесь? — спросила Бритт.
— Нет. Боюсь, она опоздает, это у нее в обычае.
Слуга-индиец открыл перед ними двери зала, где проходил прием. Там их встретила разноголосица, музыка, аромат еды и восточных благовоний. Бритт взглянула на него, лицо ее сияло от счастья.
— Я впервые на дипломатическом приеме, — созналась она. — Немножко нервничаю.
Ему понравилось, что она способна так открыто признаться в своей небольшой слабости.