Без покаяния. Книга первая
Шрифт:
Он усмехнулся. Нет, она определенно ему нравится.
— Хорошо, я скажу вам. Для начала неплохо бы стать министром иностранных дел. Вот я и выговорил это вслух.
Она улыбнулась.
— Это прекрасно! Но сказано как-то не очень уверенно, ведь так?
— Да, пожалуй…
— Как вы полагаете, когда это произойдет?
— То есть когда стану министром иностранных дел? Не думаю, что это будет следующим постом, на который меня назначат. Сначала, вероятно, придется перебраться в Белый дом, на какую-нибудь политическую работу. Это первый шаг.
— Не значит ли сказанное вами, что вы демократ?
— Тсс… Не так громко. На дипломатической службе не рекомендуется иметь политические пристрастия. — Он подмигнул ей. — Всегда найдется дерьмо, которое тебя заложит. Простите, как говорится, мой французский.
— Ничего, Элиот, я и сама иногда люблю пустить крепкое словцо. Правда, не в присутствии Энтони.
Элиот собрался было ответить, но решил промолчать. Не стоило комментировать, все и так понятно. Он сам, будучи подростком, следил при отчиме за своим языком. Энтони нетерпимо относился к грубым словам. Но, выходит, она не может свободно себя чувствовать рядом с мужем и пользоваться языком по собственному усмотрению. Хотя, может, это и неплохо, Бог его знает. У них с Моник в этом смысле слишком свободно.
— Знаете, я рада, что вы демократ, — сказала она. — Меня немного смущало, что я единственная демократка в семейном клане республиканцев. А как вышло, что вы демократ?
— Так я ведь условный член семейства, если вы помните. Вошел туда как приложение к мамочке. Она стала членом семьи Мэтленд, а я нет.
— Прекрасно, Элиот, теперь я хотя бы знаю, что вы не смотрите на меня только как сын Кэтрин. Я очень боялась этого до того, как нам встретиться.
— Да уж, прекрасно понимаю, почему такие вещи могут страшить. Но в нашем случае вам нечего бояться.
— Надеюсь, что так.
Прогулка продолжалась. Бритт была прекрасна в лунном свете. Он поглядывал на нее и думал, что Энтони вряд ли часто прогуливается с женой при луне, если вообще прогуливается. Она, улыбаясь, осматривала все вокруг, и хоть держала его под руку, присутствия его будто не помнила. Элиот ее присутствие ощущал весьма сильно. Ощущал как мужчина… Вдруг, будто очнувшись, он осознал, как все это ужасно глупо, и страшно разозлился, что сам себя подвергает такой пытке.
— Может, нам вернуться? — спросил он.
— Если хотите. Я с удовольствием прогулялась, но пора и домой.
Она повернулась, и они отправились в обратный путь. Некоторое время шли молча. Элиот кое-как привел себя в чувство и теперь испытывал неловкость, хотя знал, что Бритт ничего не заметила.
— Какие у вас планы насчет экскурсий?
— Когда Энтони встанет, мы хотели бы осмотреть Тадж-Махал, другие достопримечательности, дворец магараджи Джайпура в том числе.
— Надеюсь, Энтони сможет выдержать длительную автомобильную поездку? — спросил он.
— Думаю, что да. Только не завтра. Господин Вэлти сказал, что завтра хочет пригласить его в свой клуб. И Энтони, мне кажется, примет приглашение. Не помню, как этот клуб называется…
— «Джимканэ»?
— Да, вот именно.
— Юджи тайный империалист, скрывающийся под маской американского популиста. Обожает свой клуб, изображая там из себя этакого старого британца, попивающего розовый джин.
— Какого сорта это заведение?
— Ну, это один из старейших в Индии клубов, устроенных по принципу «здесь наша маленькая Британия».
— Звучит колоритно.
— Заведение вполне респектабельное, Энтони должно понравиться.
Увидев посольский автомобиль, они слегка замедлили шаг. Элиот к этому времени успокоился, правда, на душе у него оставался осадок неясного беспокойства, если не вины.
— Моник и я не хотели быть невежливыми, но так сложилось, — сказал он. — Надеюсь, вы с Энтони поймете нас и не будете сердиться.
— Конечно. Не беспокойтесь об этом, вам и без того сейчас нелегко.
— Я действительно теперь немного не в себе, но с удовольствием поужинал бы с вами и Энтони перед тем, как вам уезжать.
— Это было бы хорошо, но прошу вас, не связывайте себя обязательствами. Мы действительно все поймем. Поверьте.
Они подошли к авто, он открыл дверцу, и она, повернувшись к нему, сказала:
— Благодарю вас, Элиот, за прекрасный вечер. Спасибо, что присмотрели за мной. Я знаю, Энтони тоже будет вам весьма признателен.
— Рад, что вам понравилось, Бритт. — Он улыбнулся и протянул ей руку, она взяла ее. Рукопожатия не было, просто они держались за руки. — Передайте Энтони, я что-нибудь придумаю, и мы втроем обязательно встретимся.
— Бедный мой возлюбленный, и угораздило же его подхватить эту кенийскую заразу, но думаю, он вот-вот поправится. — Она вздохнула. — Я припугнула его, что, если он не одумается, ему придется устраивать мне второй медовый месяц, но это, кажется, не особенно его напугало.
Они улыбнулись друг другу. Ее золотистые волосы блестели в лунном свете. Она взглянула ему прямо в глаза.
— Ух… Ну и наболтала я вам сегодня… Элиот, можно вас попросить об одной вещи?
— Конечно.
— Пусть этот разговор о президентстве останется нашей тайной. Некоторые вещи, сказанные по дружбе, для посторонних ушей звучат подчас просто нелепо.
— Бритт, ваш секрет останется при мне, не сомневайтесь. Я не выдам его даже Энтони.
Она улыбнулась и проскользнула на заднее сиденье машины.
— Спасибо вам, — сказала она, выглянув, и лунный свет упал на ее лицо. — Доброй ночи.
— Доброй ночи, Бритт.
Он закрыл дверцу и постучал по крыше машины костяшками пальцев. Мотор ожил, и машина тронулась с места, оставив его одного в ароматах индийской ночи. Когда огоньки машины скрылись из виду, Элиот подумал о том, в какой ужас он сам превратил свою жизнь. Ведь если бы он не женился в свое время на Моник, то мог бы надеяться встретить такую девушку, как Бритт.