Без покаяния. Книга первая
Шрифт:
Голова его поникла, он уронил ее в ладони и сидел неподвижно, уставив локти в колени, с закрытым лицом. Он пытался осмыслить то, что она сказала. Затем поднял голову и посмотрел на нее.
— Ты уверена? — Мэджин кивнула. — Ты показывалась доктору?
— Да. И сделала анализы — результат положительный.
— Иисусе Христе!
Подобной беды он всегда страшился, но судьба до сих пор была милостива к нему. А теперь вот пришел и его черед…
— Скажи, как это ты так залетела?
Снова гнев, помимо его желания, начал овладевать им.
— Сама не знаю. Я всегда предохранялась, но…
— Хреново! — сказал он, стукнув кулаком по сиденью скамьи. — Совсем хреново, Мэджин. Будь оно все проклято! — Она со страхом взглянула на него и отвернулась. Харрисон взял ее за подбородок и заглянул в глаза. Его пальцы были жесткими, и она попыталась высвободиться, но он не отпустил ее. — Это что, от меня? — спросил он дрожащим голосом.
Глаза Мэджин переполнились ужасом и гневом.
— Конечно! От кого же еще?
Харрисон отвернулся и запустил пальцы в свою полуседую шевелюру.
— Прости, что я спросил, но я всегда сомневался, могут ли у меня быть дети…
— Хорошо, Харрисон, теперь ты видишь, что у тебя могут быть дети… И даже уже есть. Осталось шесть с половиной месяцев!
Эта любовная связь впервые в его жизни продолжалась очень долго. Он никогда не встречал никого, кто бы так сильно захватил его воображение. До встречи с Мэджин секс был для него просто игрой, чем-то вроде салочек — осалил и убежал. Сенатор овладевал женским существом, потом, как говорится, встряхивался и двигался в сторону очередной партнерши. Правила игры диктовали кратковременность встреч: малышки-хихикалки, случайные самочки, на которых нет смысла задерживаться.
Но вот с Мэджин, как выяснилось, не так-то просто расстаться. Встреча следовала за встречей, и самое странное, пока он был с ней, никто больше не привлекал его до такой степени, чтобы он хоть раз предпочел новинку становящейся уже привычной Мэджин. Вот он и доигрался! И он вдруг потрясенно осознал, что игры кончились.
— Мэджин, ты что, хочешь это оставить? Ты действительно хочешь обзавестись бэби?
Она не поверила своим ушам: неужели он сказал это?..
— А чего бы ты хотел? Чтобы я сделала аборт?
Он не ответил. После нескольких минут молчания глаза ее сузились.
— Нет, не могу поверить, что это ты спросил. Я серьезно отношусь к религии. Не знаю, как ты, а я не стану уничтожать собственного ребенка.
Новые интонации ее голоса, вообще нечто новое в ней, чего раньше он не замечал, подавляли его.
— Я бы тоже не стал… — пробормотал он. — Но… Бог мой!..
Какое-то время она сидела словно окаменев. Потом спросила:
— Харрисон! Объясни мне… Когда ты обращаешься ко всем людям…
— Да! Да, Мэджин! Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но эта история погубит меня…
— О чем мы говорим? Разве мы говорим не о нашем ребенке? Не о человеческом существе?
Харрисон снова запустил пальцы в свою шевелюру, в эту соль с перцем, что-то бормоча себе под нос. Мэджин заплакала. Ему стало плохо, он даже почувствовал тошноту.
— Перестань, Мэджин, не плачь, прошу тебя.
Она посмотрела на него с презрением.
— Ты переживаешь из-за своих избирателей? — спросила она. — Тебя волнует, что подумают люди?
— Иисусе! Мэджин!.. Конечно, я думаю и об этом. А ты совсем этого не учитываешь?
— Боже мой! И зачем только я полюбила этого человека?
Харрисон растерялся и даже не понял, польстило ли ему сказанное ею или обидело. Сознание его все еще металось между яростью и угрызениями совести. Он встряхнул головой и уставился в пустое небо.
— А как насчет Эвелин? — спросила она спустя минуту.
— Прошу тебя, давай не будем говорить еще и об этом. И без того достаточно огорчений.
— Хорошо, но как будет с нами? Случившееся что-нибудь переменит?
В последние месяцы он позволил их отношениям зайти слишком далеко и обрести некую двусмысленность. Однажды в момент страсти он заговорил о возможности их брака. Мэджин вцепилась в эту мысль так крепко, как может только женщина.
— Думаю, переменит, — сказал он мрачно. — Раз уж ты беременна, что Эвелин может с этим поделать?
Она пристально посмотрела на него, не совсем понимая сказанное.
— Но чего от нее ждать? Она даст тебе развод? Ведь вопрос в том, будет ли наш ребенок законнорожденным.
Харрисон жестко посмотрел на нее.
— Этот вопрос решать слишком поздно. Он уже бастард.
— Ты хочешь сказать, что так назовут его твои избиратели, да? — Ее голос был напряжен и высок.
— Ох, Мэджин, не нагнетай страсти. Это не поможет нам распутать ситуацию. Я понимаю, ты огорчена. Но и я ведь тоже. Я должен подумать… Я не могу так вот сразу на что-то решиться. — Он взял ее за руку. — Не расстраивайся, Мэджин. Пожалуйста. Обещаю тебе, все у нас будет хорошо. Я постараюсь придумать что-нибудь, чтобы никто не страдал. — И он поцеловал ее в щеку.
У Мэджин перехватило дыхание. Она уловила в его голосе какие-то совсем неизвестные ей интонации. Харрисон всегда был первым и главным в их отношениях. И никогда не пытался скрывать, что свои желания считает самым важным. Но теперь его тон несколько поутих, в нем появилось даже нечто вроде угодливости. И хотя он поцеловал ее, она чувствовала, как он отдалился.
Этого она и боялась, боялась потерять его. До сегодняшнего дня она почти уже и не сомневалась в том, что так и будет. Харрисон, сколько она его помнит, всегда был слишком занят своей персоной. Основная его забота — карьера. Уж ей ли не знать. Но он любил ее… Любил? Теперь и это под вопросом. Она всхлипнула и сказала: