Без покаяния. Книга первая
Шрифт:
Он понимал ситуацию.
— Энтони до брака был осведомлен, какой круг интересов может привлечь вас в избранной профессии? Допустим, вы незамужняя женщина или вышли замуж за человека, с которым ваши профессиональные интересы не могли прийти в соприкосновение, чем бы вы решили заниматься?
— Сказать по правде, больше всего меня интересует женский вопрос. И я с удовольствием стала бы адвокатом именно с этим уклоном, если бы имела свободу делать то, что считаю нужным.
— Вы считаете себя не вполне свободной?
— Дело в том, Джон, что мой деверь выступает в сенате как стойкий приверженец запрещения абортов, а мой муж, вероятно, должен будет решать, узаконить или нет решение процесса «Рой против Вейда» [6] . И как, по-вашему, это будет выглядеть, если я понесу по улицам Вашингтона плакат с противоположными требованиями, с требованиями предоставления женщинам свободы выбора, рожать им или нет. Или начну лоббировать Поправку о равных правах, проводить кампанию против сексуальных домогательств или за равную оплату труда?
6
«Рой против Вейда» — один из процессов начала 30-х годов, решением которых в некоторых южных штатах США были узаконены запрещенные ранее аборты. (В американских и некоторых европейских судах решения по процессам прежних лет рассматриваются как прецеденты для вынесения вердиктов по текущим процессам.)
— Вас это смущает, Бритт?
— И да и нет. Когда я выходила замуж за Энтони, я отдавала себе отчет в том, кто он и что он, но себя саму тогда знала еще недостаточно. Джон, не подумайте, что я стала радикалкой в колледже, просто годы шли, я узнавала все больше и наконец ощутила потребность мыслить критически. Энтони с самого начала очень добр и честен со мной. Он говорит, что я должна оставаться сама собой, придерживаясь собственных взглядов, а не взглядов мужа или кого бы то ни было. При условии, конечно, достаточной просвещенности. Ну а на уровне личных отношений у нас трудностей нет.
— Это хорошо, но не решает вашей профессиональной проблемы.
— Да. И должна вам сказать, что я чувствовала бы себя спокойнее, если бы Энтони не был столь сдержан и благороден. Я понимаю, звучит странно, но это так. Он заслуживает такую жену, которая верила бы в то же, во что верит он, и была бы ему опорой, всячески поддерживая во всем. А вместо этого он женился на мне и заполучил проблемы.
— Ну, ну, Бритт, не наговаривайте на себя, — сказал Джон Хогэн. — Энтони просто человек другой генерации, но он прекрасно понимает, что мир переменился, что взгляды на те или иные вопросы не могут оставаться неизменными. И он в достаточной мере реалист, чтобы знать, что однажды придет день, когда вы захотите на деле применить свои убеждения, знания и способности.
— Все это так. Но даже если бы я практиковала как заурядный платный адвокат, то и тогда мне пришлось бы соблюдать осторожность, — сказала она. — А ведь я как-никак собираюсь работать в Верховном суде.
— В этом случае бесспорно могут возникнуть проблемы. Но муж Сандры, Дэй О'Коннер, тоже юрист. И поверьте мне, Бритт, существует много иных возможностей реализовать защиту своих позиций, не обязательно это должен быть именно Верховный суд. Некоторые большие фирмы нанимают ассоциации, занимающиеся благотворительностью, и работают совместно с ними. Молодые юристы этих ассоциаций часто становятся адвокатами старших фирм.
Бритт вздохнула.
— Боюсь, Джон, мне хочется добиться чего-то большего, чем просто стать адвокатом. Я хочу принять огонь на себя, не по мне — отсиживаться в сторонке.
Хогэн сложил руки на внушительном животе.
— И как относится к вашим намерениям Энтони? Выражает ли он свои пожелания?
— Да, Джон. Энтони желает, чтобы я обзавелась бэби.
— А вам эта идея не по нраву, я угадал?
— Да нет, почему? Я хочу иметь детей, но не сейчас, когда я обдумываю начало своей карьеры. Энтони меня понимает. Но вы спросили, что предпочитает он, и я вам ответила.
— Боюсь, семейное планирование несколько выпадает из сферы моей деятельности, Бритт.
Она засмеялась. Но затем, помолчав, грустно вздохнула.
— Брак — дело непростое. Но мы с Энтони любим друг друга. И это самое главное. А остальное приложится, я уверена.
Хогэн сплел пальцы и спросил:
— Вы намерены искать работу?
— Вероятно. Мне понравилась ваша идея насчет союза фирм и ассоциаций. Может, на первых порах я воспользуюсь ею. Но предстоит еще как-то убить несколько месяцев, пока не получен адвокатский сертификат. Энтони и Харрисон решили подремонтировать «Роузмаунт», так что мне придется какое-то время провести на Восточном побережье, присматривая за работами.
— Энтони готовится сейчас к следующей сессии?
— Пока идут отчеты по делам прошлой недели. А потом они будут решать, утвердить ли законность разрешения абортов, вынесенного на процессе «Рой против Вейда».
— Да, я что-то слышал об этом, — сказал Хогэн, ничем не прокомментировав ее сообщение.
— Если вы спросите меня, какое решение он готовит, то честно скажу вам, что не знаю. Сам он со мной об этом не заговаривает, ну и я тоже помалкиваю, поскольку считаю, что не должна оказывать на него давление. Для нашего брака полезно, что он оставляет эти проблемы в своем кабинете. Хотя, Бог знает, сумею ли я удержать рот на замке, если Верховный суд вынесет решение не в нашу пользу.
— Но вы не единственная женщина в Вашингтоне, которая занимается этой проблемой.
— Да, не единственная. Есть и еще несколько таких, как я.
— В общем и целом я тоже на вашей стороне.
— Вообще проблема абортов не проста. Пока что я могу заниматься ею только как профессионал. Но не хотелось бы столкнуться с ней и в личной жизни.
— Энтони, должно быть, испытывает то же самое.
— В общих чертах — да, насколько я знаю. Но он твердо убежден в том, что как профессионал не должен ориентироваться на личные убеждения.
— Я ему не завидую. Потому-то мы и обзаводимся судьями, чтобы ничего не решать самим.
В это время в дверь постучали, и вошла секретарша Хогэна.
— Простите, мистер Хогэн, — сказала она, — но у меня срочный звонок, просят миссис Мэтленд.
Джон и Бритт обменялись взглядами. У Бритт внутри что-то упало. Первая мысль: беда с Энтони! Она подумала о том, что в последнее время иногда приходило ей на ум: ее муж в том возрасте, когда смерть — не редкость, хотя он и обладает отменным здоровьем и прошедшие годы для него, казалось, имели меньшее значение, чем для нее. Но ему уже около шестидесяти…